Зеркало Кассандры

– Мы боремся с самым страшным врагом на свете: человеческой глупостью. Она безгранична.

– Люди вовсе не глупы, – возразила Кассандра, паря над Колхидой. – Они просто живут в страхе.

– Они слепое стадо самоубийц, – сказал Даниэль-Парис.

– Они испуганное стадо, – поправила Кассандра.

– Мы не можем им помочь. Они смотрят, но не видят. Они слушают, но не слышат. Они знают, но не понимают.

– Нам нужно найти понятные слова, нам нужно найти способ, чтобы они поняли. Мы должны все для этого сделать. Примерами, образами, легендами, творениями искусства. Они не плохие ученики, мы плохие учителя.

Даниэль Каценберг парил рядом с сестрой, не отставая ни на шаг. Потом он протянул ей левую руку и передал послание, которое гласило:

220

– Больно же, черт всех дери! А-а-а!

Орландо ван де Пут резким движением сел и невольно разбудил Кассандру, которая не выпускала его руки. Все остальные подошли к ним ближе.

Напраз Ваде переменил бандаж на животе бывшего легионера. Ким Виен принес стол, стулья, тарелки и предложил всем поесть «по-буржуински».

Все уселись за стол, с недовольством поглядывая на ножи и вилки возле своих тарелок. Котелок с дымящимся ватерзуем был поставлен на подставку. нашлись даже разноцветные бумажные салфетки. Напраз громко высморкался в свою и бросил ее себе под ноги.

Кассандра заметила, что видит гораздо больше, чем раньше.

Что-то произошло. Механизм разблокировался. Во мне распахнулась дверь.

Она подумала, что, возможно, почувствовав боль Орландо, она увеличила свою собственную чувствительность. Притронувшись к столу, она почувствовала дерево, из которого он появился. Взяв вилку, увидела гору, откуда была добыта руда, которая пошла на ее изготовление. Погладив куртку, почувствовала овцу, которая дала на нее шерсть. Почувствовала, как ей стало холодно, когда ее остригли.

Все, что со мной случалось, обогащало мое восприятие. Теперь я стала еще более уязвимой, еще более чувствительной как к хорошему, так и к плохому.

Часы Кассандры показывали вероятность смерти 17 %.

С братом случилось то же самое. Он стал гораздо чувствительнее, стал видеть дальше, думать быстрее… До такой степени, что ему расхотелось жить. Нужно быть всерьез подготовленным, чтобы вытерпеть расширившееся сознание.

– Ну вот, мы получили все, что хотели, – объявил Ким. – Виконт хотел убедиться, что он настоящий врач. И он в этом убедился. Он спас человека от смерти. Кассандра хотела предотвращать теракты, и она их предотвратила. Эсмеральда хотела прославиться, и она прославилась.

– Ты о чем? Что ты хочешь этим сказать? – с любопытством спросила Рыжая.

– А ты что, газет не читала? – удивился Ким.

Он поднялся и принес свой ноутбук.

– Одна из главных утренних новостей.

На сайте газеты «Необыкновенные новости» на первой полосе красовалась фотография с надписью: «Бомжиха похитила дочь министра и заставляет ее воровать сумочки в библиотеках».

На фотографии Кассандра стояла спиной, а прекрасно узнаваемая Эсмеральда забирала у нее сумочку.

– Фото, как видно, сделал кто-то из читателей во время всеобщей сумятицы. Теперь все подряд снимают все, что могут, на телефоны и потом предлагают снимки газетам.

– Никогда не думала, что попаду на обложку любимого журнала, – призналась Эсмеральда. – Даже свадьба певицы Джулии Уоттс отошла на задний план, а я вышла на передний.

– И как ты теперь себя чувствуешь?

– Да вообще-то никак.

Эсмеральда поправила непокорную рыжую прядь.

– Мы рождаемся. Плачем. Едим. Смеемся. Спим. Трахаемся. Страдаем. Умираем. Все прочее одна глупость!

Напраз поперхнулся кофе.

– Ну ты даешь, Герцогиня! Год за годом ты нас доставала своим желанием прославиться, а теперь, когда о тебе все узнали, говоришь, что это глупость? Ну знаешь…

Все молча принялись за ватерзуй. В тишине похрустывали только мелкие крысиные косточки.

– А что из того, что хотел, получил ты, Маркиз? – поинтересовался Напраз.

Ким, краем глаза взглянув на Кассандру, показал на Шарля де Везеле.