Зеркало Рубенса

Стояла жаркая погода, на следующий день после гибели они проводили Валавэ до кладбища завернутым в холст. Брат покойного, Николя Пейреск, так и не успел приехать из Прованса на похороны.

Антверпен, дом Рубенса, лето 1625 года

Вторая встреча Рубенса с семейством Фоурмент произошла в его доме на канале Ваппер. После обеда хозяин дома рассчитывал прогуляться по саду вдвоем с Сусанной. С его будущей невестой! Пока ему удалось поцеловать только пальцы Сусанны, но во время обеда Рубенс, тайком любуясь на профиль молодой вдовы, мечтал о том, как во время прогулки поцелует ее…

– Помолвку отметим скромно, раз мы оба вдовствуем. – Рубенс с удовольствием проговаривал это «мы», непривычное и такое приятное. – Нам обоим ни к чему шумиха, – повторил, смакуя слова, как драгоценное вино.

– Извините, мэтр, могу я переговорить с вами наедине? А вы ступайте смотреть картины, дети. Умница моя!

Даниэль Фоурмент, выйдя из-за стола, походя, привычно приласкал старшую дочь: было заметно, что из одиннадцати детей она самая любимая.

Рубенсу ничего не оставалось, как пригласить гостя в свою студию.

– Господин Рубенс, – Фоурмент сразу перешел на деловой тон, – я могу увидеть бумаги на владение вашим имуществом, составленные после кончины вашей супруги?

– Разумеется. Но мой нотариус тоже потребует опись того, что перешло вашей дочери после смерти ее мужа.

– Конечно! У меня к вам другой вопрос, мэтр. Вы знаете, что покойный супруг моей дочери был потомственным дворянином. Сусанна, как его вдова, унаследовала титул и привилегии. Вам известно, конечно, что если моя дочь Сусанна выйдет за вас замуж, то утратит титул и место при брюссельском дворе?

Рубенс заранее обсудил этот вопрос с Роккоксом и ответил Фоурменту так, как советовал бургомистр:

– Не хочу хвастаться, ведь в присутствии вашего семейства, и особенно вашей дочери, любые слова звучат бледно! Но вам, полагаю, известно, что ее светлость эрцгерцогиня ценит меня – не только как самого искусного художника, она уважает во мне советника по политическим вопросам, нуждается во мне, и я счастлив, что заслужил доверие нашей мудрой правительницы. Уверен, что по моей просьбе она согласится укрепить мое положение и даст мне должность в Тайном королевском совете, что, как вы знаете, приравнивается к дворянскому званию…

– Так пусть эрцгерцогиня это сделает, господин Рубенс! Ради вашего счастья, счастья Сусанны…

«И наших общих детей», – мысленно закончил Рубенс фразу Фоурмента. Глядя в окно мастерской на веселое семейство, ожидавшее их в саду, Рубенс думал о своем будущем потомстве, о новых детях.

– Траур Сусанны должен продлиться три года, осталось одиннадцать месяцев. В это время вы можете видеться только в моем доме, изредка, – продолжал дотошный Фоурмент. – Зато у нас будет время обсудить все как следует!

– Вы обещали показать нам новые картины, мэтр! – закричала за окном Сусанна. – Мы сейчас все вместе придем в студию.

Рубенс предпочел бы остаться с нею наедине, тем более что в мастерской сейчас никто не работал и он мог бы держать ее за руку или даже дотронуться до плеча… Но все семейство, шумно переговариваясь, направилось в дом: Даниэль-старший, мамаша Фоурмент с тремя внучками, Даниэль-младший с женой, две младших сестры Сусанны и четверо братьев. Самими тихими в этой компании, заметил Рубенс, оказались его сыновья Альберт и Николас, они вели себя солидно, словно степенные маленькие аристократы.

Впрочем, осмотр картин семейством закончился очень быстро: оказавшись перед «Персеем и Андромедой», Фоурмент-старший замялся, крякнул изумленно и стал делать знаки супруге, после чего она увела младших детей обратно в сад. «Если он ее узнал, – думал Рубенс не без ехидства, – то поторопится выдать дочь за меня, раз уж я ее изобразил в таком виде, пусть только и благодаря одному моему воображению…»

Художник крикнул Марии, чтобы она принесла и раздала детям печенье. Он быстро закончил осмотр со взрослыми гостями, понимая, что никого, кроме Сусанны, по-настоящему картины не интересуют. Сусанна застыла перед Андромедой и простояла так, пока Рубенс водил других гостей по дому. А когда он вернулся – испугался, увидев, что она близка к обмороку. Рубенс сразу вспомнил, как пришлось на руках нести ее в кухню; он подскочил к Сусанне, приобнял и вывел в сад, усадил на скамейку и стал обмахивать своей шляпой. Принесли воды. Вскоре Сусанна начала слабо улыбаться, но смотрела в сторону.

«Конечно, она смутилась, узнав себя в роскошной Андромеде! Но это ничего, когда мы станем супругами, она привыкнет и будет счастлива, что муж увековечил ее молодость».

Рубенс предложил ей руку, Сусанна встала, и они отправились к маленькому прудику, в дальнюю аллею. Она молчала.

– Я давно чувствовал, что мы будем вместе. Только не понимал, как это произойдет. Ты – моя женщина, таких больше нет в мире, уж поверь мне! – ликовал Рубенс.

Сусанна продолжала молчать.

Рубенс понял, что она слишком утомлена многообразием впечатлений и мыслями о том счастье, что ожидает ее в скором времени.