Зеркало (СИ)

Я проснулся за пару минут до звонка будильника на телефоне. Проковырял глаза, скинул наглого кошака с культяпки, с которой он обнимался, как с родной, четвертую ночь подряд, и, подоткнув подушку повыше под плечо и щеку, принялся смотреть на Василия. На любование мне отводилось минут пять, не больше, потому что потом он на ощупь выключал будильник, просыпался и принимался смотреть на меня. Вот и сегодня я так и не успел толком насладиться бликами солнца в золотых вихрах, длинными ресницами и потрескавшимися пухлыми губами, потому что Василь поймал меня с поличным и тут же за это защекотал.

— Лешка, опять смотришь? Сколько можно!

— До конца моих дней.

— Мне неловко!

— А мне в самый раз.

— Из нас двоих ангел ты. Давай лучше я на тебя так смотреть буду.

— Просыпайся раньше и смотри. Кто тебе не дает?

— Ты. Какого черта ты просыпаешься раньше будильника?

Сегодня наша утренняя возня обошлась без жутких соплей, чихания и сухого мерзкого кашля, который убивал желание заняться сексом на корню, так что я заполз на широкую Васькину грудь, заработал поцелуй в макушку и запустил руку в его трусы с твердым намерением умереть, но заняться с ним сексом.

Пять дней я уходил в замок рано утром, оставляя больного болеть. Он приходил ко мне на обед, отрывал от дел, кормил насильно, ел сам и уходил болеть обратно, а я работал допоздна и приходил домой перед самой темнотой, благо идти было действительно пять минут, а речка за лето пересохла так, что дорожка из камней мостом под ноги сама ложилась. Днем по броду даже младенец без всякого труда бы переправился. Я падал трупом рядом с любимым и мечтал только об одном: поскорее все в замке переделать и туда с Василием переехать.

Двое из ларца (Семеныч и его старинный кореш Михалыч), а также вездесущий Петрович мои начинания поддерживали руками и ногами, а потому нагнали в замок орду достаточно профессионального народу, который под моим чутким руководством творил чудеса, в кратчайшие сроки стирая следы моего безумия напрочь.

Я разрывался между интернет-каталогами с декором, шторами, обоями, краской и прочей жизненно необходимой фигней и желанием рисовать. Желание рисовать побеждало все чаще, так что акулу на полу в ванной на дельфина я заменил на второй и третий день, а адский котел на пещеру с водопадом из холодильника и соседних шкафов на кухне на четвертый и пятый.

А еще я, наконец, заметил, что в замке, как и в доме Василия, нет ни одного зеркала. Вообще! С чем это было связано, я вспоминать не хотел, но и понять, как без них жил, не мог. Бриться невозможно (я попробовал было, но плюнул через пару минут и забил на это дело совсем), на голове хрен знает что, как одежда на мне сидит — фиг знает. Василию я в этих вопросах не доверял совершенно, потому что он смотрел на меня влюбленными глазами и повторял, что красивее в жизни никого не видел.

В общем, зеркал в замке не хватало катастрофически, поэтому я разошелся не на шутку и заказал штук тридцать, в том числе и то, которое хотел прикрепить на потолке над кроватью в спальне. Возбужденный Василий в нем будет смотреться охуенно! Сегодня зеркала должны были привезти.

Я заерзал в предвкушении и прихватил член Василия крепче.

— Ууууух! — засопел он и повел бедрами, откидывая одеяло, чтобы не мешалось.

— Нравится? — рассмеялся ему в шею я.

— Очень!

— Как думаешь, если я заменю руку на губы, тебе понравится еще больше?

— Я первый! — уронил меня на спину Василий. Положил загипсованную руку на мое бедро и скользнул вдоль груди и пресса губами до пупка.

— Щекотно! — заулыбался я, ероша вихры на его голове.

Он приспустил мои плавки и коснулся головки освобожденного из плена члена языком. Слегка. Я сменил смех на матерное шипение:

— Не дразни меня! Я и так на взводе.

— Да я немного, — рассмеялся мне в пах Василий и прихватил губами яичко.

Глубоко прихватил, поиграл с ним языком во рту. Выпустил с пошлым чмоком и присосался к стволу у основания пиявкой.

— Вааассиииль! — выгнуло меня. — Такими темпами я до самого интересного опять не доживу!

— А это тебе, значит, неинтересно, — прошелся по всей длине члена губами развратник.

Пощекотал уздечку и взял мой изнывающий от нетерпения член в горло. Глубоко-глубоко! Конечно, я не выдержал и спустил.

— Блять! Да что ж это… Василь…

— М?

— Ты как? Я не хотел, но ты… Я не удержался, прости.

— Зайка, по секрету, мне нравится мужская сперма, а твоя в особенности. Она сладкая.

— Врешь ты все. Сперма сладкой не бывает.

— Откуда ты знаешь? Ты же не пробовал.

— Вот сейчас и попробую.

— Может, потом?

— Потом? — уложил на спину Василия я.

Он сыто облизал губы. Я немедленно его за это поцеловал, пробуя действительно сладкий, с ноткой горечи вкус самого себя. Хм. Неплохо. Очень-очень неплохо!

— Да. Потом. После того, как я тебя своим, наконец, сделаю, — запустил руку между моими полупопиями Василий.

— Звучит завлекательно, — прогнулся под его рукой я, за что и получил настойчивый палец в анус. Расслабил булки, чтобы принять второй…

— Эй! Есть кто живой? Эй!

Бам. Бам. Бам.

— Алекс здесь?

Бам. Бам.

— Ваши люди груз принимать отказались! Ау!

— Блять! Какого хера?!