Зеркало (СИ)

— Я зайка. Милый и пушистый.

— Угу. Когда спишь зубами к стенке. Все остальное время ты тиран и сатрап.

— Я тебя за шкирку, как кутенка, не таскал, так что кто тут тиран — большой вопрос, а за самодура ответишь. Чуть позже. Дай только до дома добраться.

— Напугал ежа задним карманом брюк, — рассмеялся Василий и поставил меня на ноги перед обитой массивным железом дверью. — Из кухни живыми выйдем, тогда и поговорим.

— Что может быть хуже холла и спальни? — отмахнулся я.

Василий хмыкнул, звякнул гигантским навесным замком, снял засов и толкнул дверь в темноту дома:

— Добро пожаловать в Ад, смертный.

— Свет включи, Харон недоделанный, — поежился от порыва холодного ветра я и шагнул внутрь. — Не видно же ни хрена.

— Может, ну его…

— Я кому сказал!

— Ладно. Сам напросился.

Щелк. Красно-синий свет залил помещение. Я проморгался… и сиганул на руки ржущего в голос Василия, уворачиваясь от когтей дьявола, вылезающего из адской пропасти в полу.

— Блять!!!

— Леша, ха-ха-ха, это же просто рисунок. Объемный 3D рисунок. Хорош трястись.

— Просто рисунок?! Это пиздец, а не рисунок!!! Кто его нарисовал?!

— Ты.

— Блять, ну я и псих.

— Ты — это ты, — поцеловал меня Василий, и я, в который уже раз, немедленно успокоился.

Сполз на пол, потоптался на рогато-зубастой морде — абсолютно ровная поверхность пола, а смотришь — пропасть бездонная. Жуть. Я огляделся по сторонам и опять вцепился в Василия. Обеими руками. Со всех сторон: из стен, из шкафов, из плиты и даже с потолка ко мне протягивала руки, когти и щупальца разномастная и абсолютно реальная нечисть.

— Блять. Срань Господня. Надо же было до такого додуматься! Убил бы!

— Ха-ха-ха. Вот уж не думал, что ты такой жуткий трусишка, — обнял меня Василий.

— Чтоб завтра же все здесь перекрасили! — спрятал лицо на его бычьей шее я. — Идем к холодильнику. Хватит с меня этой жути.

— Хочешь, я тебя от нее отвлеку?

Василий перестал ржать, а в голос его закрались опасно-ласковые нотки готового к прыжку хищника. Ух, как меня это завело! Да и адреналин от пережитого ужаса просто зашкаливал. Надо пользоваться, пока прет.

— Хочу.

Он приступил к делу немедленно: шагнул к столу возле плиты, усадил меня на него, уютно устроился между моих ног, обхватил рукой за шею, под затылок — так привычно! — и сказал тихо-тихо:

— Я люблю тебя, Алексей. Всем сердцем. Таким, какой ты есть.

Это сногсшибательное признание застало меня врасплох. В глазах позорно защипало, но Василий, как и обещал, отвлек меня от всего и вся так быстро, что я не только зарыдать — ахнуть не успел. Зато помычал всласть. Недовольно — когда стаскивал с него толстовку и футболку. Жадно — когда исследовал горячее, сильное тело руками и губами. Нетерпеливо — когда он расстегнул ширинку на моих джинсах, освободил стоящий колом член и склонился над ним, чтобы…

— Руки вверх! Стрелять буду!

— Блять!

— Твою ж мать, Семеныч!

…

Семеныч, бородатый мужик преклонных лет, смотреть на меня нормально не мог. Все время отводил глаза и виновато полировал пальцами приклад двустволки, с которой ворвался на кухню убивать воров, посягнувших на частную собственность работодателя.

— Я же не знал, что это вы. Шел из своей каморки, смотрю, дверь открыта и свет горит. Машины нет, у Васьки дома свет везде. Значит, вы у него. Ну, я и подумал…

— Иди, куда шел, — проворчал Василий, прижимая меня к себе крепче, чтобы скрыть мой опавший член, тухлой сарделькой висящий в расстегнутой ширинке. Про несчастные яйца я даже думать не хотел — кривился только. — А то пошлю так, что не вернешься!

— Алекс, я не хотел, правда! — не успокаивался Семеныч. — Не увольняйте. Меня жена с потрохами сожрет.

— Трупы, оставшиеся с Техасской резни, из парка уберешь к утру — не уволю, — выпалил я в сердцах.

— Давно пора было, — повеселел Семеныч и испарился.

Василий облегченно выдохнул и отодвинулся, а я запустил руку в свои штаны, оттягивая их по максимуму, и застонал от облегчения.

— Больно?

— А тебе не больно? — огрызнулся я и улегся на столешницу, чтоб стянуть узкие джинсы хотя бы до середины бедер. — Блять, ну что я за придурок? Это же не штаны, а сплошное извращение! Как я в них ходил, не понимаю. Зачем?!

— Наверное, чтобы меня с ума сводить, — склонился надо мной Василий. Поцеловал в губы, прихватил мои несчастные чугунные яйца рукой…

— Больно, — дернулся в сторону я.

— Ладно, оставим это до лучших времен, — убрал руку с паха Василий и исцеловал мое лицо невесомыми поцелуями.

— Оставим, — с тяжелым вздохом согласился я.

Увидел внушительный бугор на его джинсах и проклял себя последними словами. Эгоист! Только о себе и думаю. Сел, притянул любимого к себе:

— Мне уже не поможешь, а вот тебе…

— Не надо, — решительно убрал мою руку со своей ширинки Василий.

— Почему не надо? Тебе же до финала не так уж далеко осталось.

— Я не хочу вот так.

— Как «вот так»?

— Без тебя, — поцеловал меня Василий. — Первый раз так точно.

— Первый раз?! — растерялся я. — Мы что, за полгода совместного проживания ни разу не переспали?

— Угу.

— А почему?

Василий засопел, полыхнул ушами и отвел глаза. Блять. Опять! Я вцепился в его челюсть тисками.

— Почему?!