Зет

Генерал: Однажды, четыре года назад, я получил приглашение на новогодний праздник организации греческого сопротивления. В государственных интересах я счел целесообразным присутствовать на нем, потому что праздничная церемония должна была происходить в Верхней Тумбе, как известно бедном квартале, где левые имеют некоторое влияние. Главнозавр, о котором идет речь, вызвал у меня симпатию, представившись как командир национального сопротивления, поскольку и я в период немецкой оккупации командовал партизанским отрядом. Однако как- то раз он прислал мне экземпляр своей газеты под названием «Греческая экспансия»; из-за этой воинственной газеты прогерманского содержания я заинтересовался его личностью и установил, что он коллаборационист, офицеришка из нейтропольских батальонов Пулоса, против которых я воевал в годы оккупации. Он продолжал посещать меня в моем служебном кабинете, и из соображений благопристойности я, конечно, не прогонял его, но был с ним очень сдержан и холоден.

Следователь: Во время вашего пребывания в районе митинга видели вы, как швыряли камнями в окна клуба?

Генерал: Нет. О бомбардировке камнями я был уведомлен дня через два, возможно, даже несколько позже. Мне тогда сообщали, что в окна клуба бросали и куски асфальта, отодранные от тротуара.

Следователь: Судя по вашим словам, голос из репродуктора был слышен на улице вполне отчетливо, что же в таком случае вы предприняли, когда Зет, назвав по имени также и вас, обратился с призывом спасти ему жизнь?

Генерал: Этого призыва я не слышал, хотя и не исключаю, что он имел место. Помимо всего прочего, я основываюсь на том, что Зет был человек гордый, смелый, мужественный и не стал бы взывать о спасении своей собственной жизни, даже подвергаясь опасности.

Следователь: Как, по вашему мнению, были ли лозунги, распространяемые через репродукторы, так зажигательны, что могли собрать толпу инакомыслящих?

Генерал: Лозунги действительно были зажигательные. Во всяком случае, по личной инициативе или подстрекаемые кем-то...

Следователь: А кто, как вы полагаете, подстрекал инакомыслящих, кто собрал их на площади?

Генерал: Я не в состоянии ответить на ваш вопрос. Не могу этого знать.

Следователь: Не был ли отдан соответствующий приказ районными отделами Главного управления безопасности?

Генерал: Не знаю, поскольку не распоряжаюсь такими делами и не вмешиваюсь в них. Во всяком случае, по-моему, это исключается.

Следователь: А как вы объясните тот факт, что двое жандармов, одетых в штатское, были сфотографированы репортерами в тот момент, когда, размахивая руками, они вместе с другими гражданами выражали свое возмущение митингом сторонников мира?

Генерал: Я полагаю, что эти жандармы, забыв о своем долге и совершая серьезное нарушение дисциплины, если не уголовное преступление, участвовали в выступлениях против Зет по собственной инициативе. Ведь я не могу допустить, чтобы офицер или даже разумный рядовой толкнул этих жандармов на подобный поступок, выставляющих их на посмешище.

Следователь: Видели вы возле клуба Мастодонтозавра?

Генерал: Да, я видел его; он был в штатском. Во всяком случае, насколько помню, я не разговаривал с ним.

Следователь: Он стоял вместе с полицейскими?

Генерал: Я не обратил внимания.

Следователь: В списках офицеров, вызванных для поддержания порядка, не упоминается имя Мастодонтозавра. Как он оказался там?

Генерал: В бытность мою префектом полиции была разработана целая система, при которой отделы Главного управления безопасности, предназначенные для борьбы с коммунизмом, могли действовать в любой части города. Если это до сих пор остается в силе, Мастодонтозавр был вправе находиться в районе митинга, если считал свое пребывание там целесообразным и отвечающим интересам службы.

Следователь: Какого рода службу имеете вы в виду?

Генерал: Слежку, наблюдение за людьми и их действиями.

Следователь: А теперь последний вопрос. Я вас очень утомил, понимаю, но следствие должно получить детальные сведения. Как, по-вашему, можно объяснить все происшедшее?