Жаботинский и Бен-Гурион

Полыхала война в Испании и в Северной Африке, Германия активно перевооружалась. Гитлер, не скрывая своих намерений, поглядывал на соседние страны и, как питон, постепенно проглатывал их. Англичане понимали, что в случае войны с Германией евреи в любом случае будут их союзниками, а вот арабы могут занять иную сторону — и они опасались этого, помня, как в Первую мировую войну арабы были союзниками кайзера. Боясь потерять североафриканские и ближневосточные колонии, ставшие притягательными из-за богатых нефтяных месторождений, правительство Чемберлена готово было удовлетворить все требования арабов.

Моральные принципы уступают место геополитике. Омрачена ли совесть Англии непредставлением убежища евреям Центральной Европы? Отказавшись принять беженцев на своей территории (объяснялось это экономическим кризисом), можно было бы найти иной выход: открыть границы доминионов — и впустить будущих жертв Гитлера в Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку, Индию… часть потока перенаправить в Палестину. Однако правительство Его Величества, короля Георга VI, испугалось арабского восстания и стало уламывать сионистов согласиться с решением, которое бы устроило арабов. А те требовали запретить иммиграцию и прекратить разговоры о еврейской государственности. Только на этом условии они соглашались установить в Палестине мир и спокойствие.

Решение любого вопроса легче всего «утопить» в комиссии. Таковой стала Королевская комиссия, созданная для изучения палестинской проблемы и причин беспорядков (как будто они не были известны заранее). Возглавил ее лорд Пиль. Комиссия проработала девять месяцев и заслушала более 130 свидетелей, среди которых были евреи и арабы, представители сионистского и арабского национального движений. В конце 1936 — начале 1937 года перед комиссией выступили руководители Еврейского агентства во главе с Вейцманом и Бен-Гурионом.

Вейцман верил в возможность подписания соглашения с арабскими националистами и склонялся к тому, чтобы ради сохранения дружбы с Англией приостановить еврейскую иммиграцию. На закрытых слушаниях, выступая перед комиссией, он заявил: по его мнению, Палестина может принять миллион евреев, но, оговорился Вейцман, лишь за двадцать пять — тридцать лет. Бен-Гурион резко осудил выступление Вейцмана и назвал его «политической катастрофой».

ВАК обусловил сотрудничество с комиссией предварительным условием, заявив: пока британские власти полностью не прекратят еврейскую иммиграцию, он будет бойкотировать ее заседания. Англичане уступили давлению и сократили годовую квоту с 4500 до 1800 человек (это в пору, когда в Германии уже действовали расовые Нюрнбергские законы!), но и это не удовлетворило муфтия. Лишь в январе 1937-го под нажимом умеренной арабо-палестинской оппозиции и ряда арабских правительств ВАК согласился сотрудничать с комиссией Пиля.

В феврале перед комиссией со своим видением проблемы выступил Жаботинский: «Я не отрицаю, что (в построенном евреями государстве)… арабы Палестины неизбежно станут меньшинством. А отрицаю я, что это наносит им ущерб. Нельзя нанести ущерб народу или нации, обладающей таким количеством национальных государств в настоящее время; в будущем их станет еще больше. Одна часть, одна ветвь арабского народа, причем совсем небольшая, будет жить в чужом государстве… Я вполне допускаю, что любому меньшинству хочется стать большинством. Равным образом, понятно, что палестинские арабы предпочли бы, чтобы Палестина стала четвертым, пятым или шестым арабским государством… но, когда арабские притязания вступают в конфликт с правом евреев, это то же самое, что сытому пытаться отнять пищу у голодного».

У Бен-Гуриона, добивавшегося самостоятельности для сионистов Палестины в вопросах, касающихся внутренних дел ишува, издавна были натянутые отношения с Вейцманом, но они достигли критической точки, когда начались заседания комиссии Пиля. Его возмутило заявление Вейцмана, сделанное в Лондоне в апреле 1937 года: «Палестина не сможет абсорбировать всех евреев Европы. Нам нужна только лучшая часть молодежи. Только образованные люди для поднятия уровня нашей культуры. Другие евреи должны оставаться там, где они есть, и встретить свою судьбу. Эти миллионы евреев — пыль, экономическая и моральная пыль на колесах истории в жестоком мире, они должны уйти… Только отдельные выживут… Они должны принять это… Мы не хотим, чтобы они приехали в Палестину. Мы не хотим, чтобы Тель-Авив стал еще одним низкосортным гетто». Но, как это не раз бывало прежде, — пошумев, Бен-Гурион успокаивался. Прагматик побеждал бунтаря.