Жар под золой

Дочь ни разу не подняла на меня глаз, она смотрела либо в большое окно, на сад, либо на Рупперта; Клаудия ни разу не улыбнулась, она вела себя так, словно над ней творили суд.

— Прошу извинить, — сказал я, поднявшись, — у меня есть еще дела.

— Конечно, господин Штайнгрубер, — сказал Рупперт, — у всех нас есть обязанности, не задерживайтесь из-за меня.

Жена с дочерью отчужденно молчали — они тоже не пытались меня удерживать.

На велосипеде я поехал в «Липу». Паяц, увидев меня, осклабился. «Хотел бы я посмотреть, как ты плачешь», — подумал я, пока залпом осушал первый стакан.

У стойки полно народу, несколько столиков тоже заняты, хотя час для вечерней «заправки» еще не наступил.

Кто-то похлопал меня по плечу и показал в угол зала. Я обернулся: мне махал Баушульте, приглашая к своему столику.

Когда я уселся напротив него, он тихо спросил:

— Что ты возишь для Бальке?

Я оторопел:

— Откуда ты знаешь?

— У меня ведь есть глаза, Лотар! Так что же?

— Какое твое дело? — В душе я злился на самого себя, чувствуя, что влип.

— Конечно, дело не мое, Лотар, это работа твоя, и за нее тебе, как полагаю, хорошо платят.

— Зачем же тогда спрашиваешь, если не твое дело?

— Затем, что это, пожалуй, может стать и моим делом. Понимаешь? Для тебя, во всяком случае, было бы лучше, если б ты кое-что мне рассказал... Отнимать у тебя я ничего не собираюсь.

Я рассказал ему о перевозке ящиков и об их содержимом. Он внимательно слушал, попыхивая сигарой, казавшейся слишком большой на фоне его худого лица.

Окончив рассказ, я почувствовал облегчение,

— Ты помнишь, где ты их забирал и куда отвозил? Улицы, номера домов, фамилии?

— Улицы и номера домов — да. Насчет фамилий, настоящие ли они, — не поручусь. Кто знает, может, они другие таблички на дверях привинчивали к моему приезду, а после отъезда снова меняли.

— И как ты только мог ввязаться в такое дело? Будь начеку, Лотар. Мне тоже ничего определенного не известно, но я чувствую: тут что-то неладно, и поверь моему опыту — когда у меня возникало какое-то подозрение, то оно чаще всего подтверждалось. Я столько лет занимался такими делами, что меня трудно провести... Я вижу, кто передо мной. И таких, как Бальке, знаю.

— Когда тонешь, не все ли равно, кто тебе бросит спасательный круг?

— Но ты не тонул, Лотар, не преувеличивай. Твоя жена зарабатывает на двоих... И кто такой Бальке, ты знал.

— Полагал, что знал. Но теперь узнал лучше.

Баушульте поднялся и положил руки мне на плечи:

— Лотар, убедительно прошу тебя, держи меня в курсе. Может настать такой момент, когда ты не будешь знать, как поступить... Короче, дорогу к моей теплице ты не забывай... Кстати, я вырастил бледно-зеленую орхидею, такой сорт еще никто до меня не выводил... Ну пока, заглядывай.

* * *

Не доезжая одного квартала до дома, адрес которого накануне сообщил мне Бальке, Франк вылез из машины и пошел дальше пешком.

Мы договорились с ним, что он постоит возле этого дома, находившегося в том же кёльнском районе Линденталь, и понаблюдает: может быть, ему удастся заметить что-нибудь, что ускользнет от моего внимания, когда я буду грузить ящики, а может быть, кого-нибудь расспросить (желательно соседей) и побольше разузнать.

И этот дом был весьма ухоженный.

У гаража меня ждала изящная женщина. Поглядев на номер моей машины, она махнула обеими руками, показывая, что надо въехать в гараж. Там было полно старой и новой садовой мебели; на полках стояли ведра и банки, на полу у стены — мопед и пара детских деревянных санок.

Выбраться из машины здесь было сложно, дверцу я только смог чуть приоткрыть и еле протиснулся в образовавшуюся щель, оцарапав подбородок о край дверцы.

Я поздоровался с женщиной, вошедшей вслед за мной в гараж, и, чтобы выиграть время, попытался завести с ней разговор, сделав вид, что вожусь с багажником, который почему-то не открывается. Но она лишь резко ответила:

— Грузить вам придется самому, для меня это слишком тяжело.

— Ну конечно, сударыня, — улыбнулся я ей, — ведь за это мне платят... Интересно, что там такое, они ужасно тяжелые?

— За вопросы вам не платят, — отрезала она.

Я не торопился.

— Ну давайте же! Вы меня задерживаете: я два часа ждала вас, а вы тут еще копаетесь.

Я еще раз, как бы невзначай, чтобы не насторожить ее, сказал:

— Ох и тяжеленные! Что там — свинец или... взрывчатка? — Я рассмеялся.

Она сделала неопределенное движение рукой и ответила не моргнув глазом:

— Вы не поверите, но там хлеб. Хлеб для всего света.

— Вот уж радости будет! — подхватил я ей в тон. — Ну тогда я сделал доброе дело и лягу спать с чистой совестью.

Когда я выруливал из гаража, возле женщины вдруг появился Франк и заговорил с ней, но я из-за шума мотора ничего не расслышал.

Я поехал к бензоколонке, где мы с Франком условились встретиться. Полчаса пришлось ждать. Бензозаправщик то и дело косился в мою сторону, так как я все это время сидел в машине. Но претензий ко мне он предъявить не мог, машину я поставил не на его территории.

Наконец пришел Франк. Залезая в машину, он сказал:

— Поехали.