Жар под золой

— Не думай, Лотар, что та бабенка останется здесь навечно, при удобном случае выгоню... но она не дура, башка у нее варит, да и еще кое-чего она умеет... Кандидатуру свою я, конечно, выставлю, так что не сомневайся, или, по-твоему, я не гожусь в председатели?.. А с поселком? Поживем — увидим.

Не попрощавшись, Франк вернулся в дом.

Пфайферша энергично махала мне рукой из кухонного окна. Когда я вошел в палисадник, она радостно воскликнула:

— Габи так хорошо со всем справляется! Зайдите-ка в сад, вот удивитесь, чего она только не умеет делать! Хорошая девочка... добрая.

Габи поливала газон.

Цветочные грядки были чисто прополоты, молодые георгины укреплены подпорками. Мне ничего не осталось делать. «Надо надеяться, Габи соберет и фрукты осенью», — с облегчением подумал я.

С тех пор как я знаю Пфайфершу, я еще ни разу не видел ее такой довольной, оживленной. Скрестив на груди руки, она стояла рядом со мной, благожелательно наблюдая, как трудится Габи, а той работа, кажется, тоже доставляла радость.

Пфайферша пригласила меня присесть на скамейку. Из вежливости я сел.

— Какая милая девочка; она сразу заметила, чего где не хватает. Сказала, что нужен новый пылесос. Пожалуйста. Пусть завтра съездит в город и купит. Самый лучший.

«Господи, какой у них большой дом, — подумал я. — Ведь в течение недели они каждый день могут менять комнаты, кроме разве что бывшего кабинета хозяина». Югославке запрещалось туда входить, старуха убирала там сама.

Да, странно бывает в жизни, одни уже в шестьдесят лет загибаются в какой-нибудь богадельне, другие живут в замке и не знают, что с этим замком делать.

Неужели такова справедливость?

Заметив, что я собираюсь уходить, Габи бросила шланг на траву и закрутила кран.

— Оставайся, Лотар, — сказала она. — Сейчас попьем кофе, я испекла пирог со сливами, корицей и жженым сахаром, совсем свежий, Пфайферуша любит с корицей... я тоже.

Я остался и спросил себя: «Почему я не иду домой, всего-то улицу перейти, а сижу здесь с двумя чудачками, в гостях у старухи, за чьим домом и садом я присматриваю уже много лет?»

Я боялся идти домой и, сколько ни ломал голову, так и не мог понять причину страха, хотя лучше всего и увереннее чувствовал себя в своем доме.

Габи накрыла садовый стол синей клетчатой скатертью и принесла на подносе кофе. Пирог сильно отдавал корицей. Аромат кофе забил даже запах цветов. Габи была шаловливой и беззаботной, словно юная девушка. Что с ней произошло? Другие на ее месте проклинали бы все на свете или торчали бы целыми днями у адвоката.

— Тебе что-нибудь еще принести из вещей? — спросил я Габи. — Только что я встретил Франка.

— Девочке не надо ничего, — бесцеремонно перебила меня старуха. — У нее лучшая комната, с эркером, она может глядеть на улицу, не сворачивая шеи, и мне рассказывать, что там делается, когда я прилягу. Розы в этом году расцветут как никогда.

Габи усердно кивала, подтверждая все, что говорила Пфайферша. По глазам старухи она читала каждое ее желание, по малейшему движению угадывала, чего Пфайферша хочет. Габи беспрестанно была чем-то занята.

Я все-таки поднялся и, уходя, спросил:

— Передать Франку привет?

И опять Пфайферша перебила меня:

— Чтоб он сюда не вздумал показываться, не то вызову полицию!

Выйдя на дорожку, вымощенную каменными плитками, я еще раз обернулся: руки Пфайферши лежали на коленях Габи и та гладила их.

У моего дома стоял зеленый «порш».

В гостиной я увидел Рупперта. Молодой Швингхаммер, одетый по-спортивному, пил кофе с тортом и коньяком в компании Хелен и Клаудии. Когда я вошел, он почтительно поднялся и протянул мне руку.

Рукопожатие у него было крепкое. Парень мне понравился. Я подсел к ним, и некоторое время они молчали, видимо смущенные моим появлением; вероятно, они о чем-то говорили, что, по их мнению, мне необязательно было слушать.

— Красивая у вас машина, — сказал я, не придумав ничего другого. С таким же успехом можно было заговорить о погоде или о последних матчах футбольного чемпионата.

— Отец подарил к окончанию гимназии.

— Щедрый отец... Да, вот что я хотел спросить: место в вузе у вас есть?

— Да, в Западном Берлине. Осенью поеду. Так хочет отец, — ответил Швингхаммер с застывшей на лице улыбкой.

— Это хорошо, рад за вас. А вот у Клаудии не получилось. Она вам, наверно, уже сообщила.

— Поэтому я, собственно, и приехал, — поспешно сказал Рупперт. — Вашей супруге я говорил, и фрау Штайнгрубер, кажется, не возражает. Мы как раз обсуждали это перед вашим приходом. В общем, я приехал, так сказать, по поручению отца — он предлагает вашей дочери место у себя на предприятии: по его мнению, Клаудия может там проработать до тех пор, пока не получит место в вузе, ведь она включена в список очередников...

— Так, так. Значит, ваш отец предлагает. Очень мило с его стороны.

Перед глазами вдруг всплыла сцена в моей машине во время выпускного вечера, но нельзя же было из-за этого злиться на парня.

— Хорошая идея, а, Лотар? — сказала жена.