Жара в Архангельске

А Олива чувствовала себя рядом с ним нехорошо. С Салтыковым было прикольно общаться как с приятелем, и такие мелочи, как некрасивая внешность и неумытое лицо, терялись в сравнении с его харизмой и умением общаться. Но теперь, когда дело зашло слишком далеко, Олива на всё стала обращать внимание. К тому же, за всей этой кутерьмой, у неё так и не было времени разобраться в себе и дать себе ясный отчёт в том, что она чувствует к нему. С одной стороны, он сильно притягивал её к себе, но в то же время и отталкивал; не о таком парне она мечтала, но с другой стороны — где он, такой-то? Даниил? Но он её бросил, променял на Никки...

— Ты до сих пор любишь его?

Олива съёжилась на ветру, обхватив колени руками.

— Какая разница...

— Он тебя не стоит!

— А ты стоишь? — резонно спросила она.

— Я могу тебе дать гораздо больше, чем он...

— Да? И что же? — равнодушно хмыкнула Олива.

— Я на тебе женюсь.

Она усмехнулась. Очередная дурацкая шутка в стиле Салтыкова. Женится, как же. Мели, Емеля, твоя неделя.

— Я женюсь на тебе, — бесстрастно повторил Салтыков.

— Ладно, хватит. Это уже не остроумно.

Он взял её за плечи, развернул к себе и уставился ей в глаза своим тяжёлым взглядом.

— Я. На тебе. Женюсь.

Олива посмотрела на него, как на умалишённого.

— Чего-о?

— Ну, ты же слышала, что я тебе сказал.

Она вскочила со скамьи и возбуждённо заходила взад-вперёд, хрустя костяшками пальцев.

— Вот это щас шутка такая была, да?

— Нет. Я действительно намерен на тебе жениться.

Он не шутил. Но и поверить в такое Оливе, которой за всю жизнь ещё ни разу подобных предложений не поступало, было сложно. Одно из двух: либо он пьян, и сам не соображает, что говорит. Либо это какая-то подстава. Ну, не может молодой парень, имеющий вагон девушек, взять вот так и жениться на первой встречной. Что-то здесь явно не так.

Олива плюхнулась обратно на скамью, угодив попой точнёхонько на колени Салтыкова.

— Вот так вот, с бухты-барахты! Ты же меня совсем не знаешь!

Салтыков придвинулся к ней вплотную и попытался поцеловать в губы. Олива вырвалась и отвернулась от него.

— Я люблю тебя, Олива! Почему ты отворачиваешься от меня?

— Потому что… потому что я тебе не верю.

Салтыков молча закурил. Всё оказалось далеко не так просто, как он себе это представлял. Обычно девчонки сразу велись на его красивые слова. А эта...

Он поймал себя на мысли, что Олива вдруг стала ему какой-то чужой и неприятной. Москвичка, из проклятого рода тех самых москалей-жлобов, которые за квадратный метр удавятся, и которых так ненавидел он и его соотечественники. Может, она догадывается, чего он на самом деле хочет, и поэтому так ведёт себя с ним? А, чёрт её знает… Может статься и так, что Москвы ему теперь не видать, как своих ушей. И зря он затеял эту поездку в Питер, и всю эту чепуху — себя только дураком выставил...

— Сойди с моих колен, — процедил Салтыков сквозь зубы.

Олива покорно встала и отошла в сторону. В гнетущем молчании прошло пять минут, и она не выдержала.

— Ну скажи хоть что-нибудь, не молчи, — попросила Олива.

— Мне нечего сказать.

— Значит, предложение руки и сердца уже не в силе? — разочарованно хмыкнула она, — Ненадолго же тебя хватило.

Глава 23

Да уж, хреново получилось.

Но Салтыков был не из тех, кто поднимает лапки и сдаётся на полпути. Тем более, теперь он понимал, что просто уйти не получится. Надо было играть до конца. Однако, то ли от недосыпа, то ли по какой другой причине, красноречие ему на сей раз изменило, и он впервые в жизни сидел и просто тупо не знал, что сказать.

— Ну извини, если я тебя обидела, — прервала молчание Олива, — Просто ты как бы тоже должен меня понять. Меня никто никогда не звал замуж, естественно, мне трудно в это поверить...

— Да поверь же мне, наконец! Я люблю тебя, люблю, люблю!..

— Так вот, вдруг? Нет, я понимаю, ты выпил… Может, всё-таки подождём до завтра и поговорим на трезвую голову?

— Олива, ты меня не поняла, — устало проговорил Салтыков, поняв, что дальше играть спектакль смысла нет, — Я давно уже решил на тебе жениться. Ещё до Питера...

— О как! — сказала она.

— Я уже всё обдумал. В Москве в аспирантуру буду поступать. Осенью приеду и женюсь на тебе.

— Понятно, — усмехнулась Олива, — Брак по расчёту.

После этого признания Салтыков стал ей ещё противнее. Вот, значит, откуда ноги растут. Действительно, с чего он стал бы петь ей все эти дифирамбы? То не желал ей даже писать по смс, то при встрече на новый год даже не смотрел в её сторону — а тут вдруг сразу и любовь, и жениться! Да он просто прочухал халяву — ясно как белый день, что парень хочет перебраться в Москву! Что может быть проще провинциалу устроиться в столице, как не этот простой и давно проверенный способ!

Олива встала и, ни слова не говоря, пошла от Салтыкова прочь.

— Куда ты идёшь? — нагнал он её.

— Отстань, — бросила она сквозь зубы, — И никогда больше мне не звони и не пиши. Понял?

— Олива, ты всё неправильно поняла!