Жажда над ручьем

М о н т е к л е р (не удержав слез). С меня достаточно твоего поцелуя, Жанна…

В комнату стремительно и весело вбежал  Д ю н у а, Орлеанский бастард, как его называли прежде, а теперь — Жан, граф Дюнуа. Он все еще молод, красив, насмешлив и по-своему честен.

Д ю н у а (вбегая шумно в комнату). К оружию! К бою! За Францию, за Деву! Вперед, кто любит меня!..

Ж а н н а (не веря своим глазам). Дюнуа!..

Д ю н у а (еще громче и веселее). Приказывай, мой капитан!

Ж а н н а (со слезами радости). Мой Дюнуа!.. (Бросается к нему, прячет лицо у него на груди.) Мой славный товарищ!

Монтеклер неслышно ушел за дверь, в сени.

Д ю н у а. Ну вот… солдату не пристали слезы, Жанна! Двое старых друзей, два товарища по оружию сошлись, чтобы помянуть былые деньки, два веселых дружка, двое бывалых рубак, — а ты в слезы!.. Постыдись, мой солдатик!

Ж а н н а (отстранилась от него и, не отпуская его рук, разглядывает его с любовью и нежностью). Выходит, король и тебя опять призвал?!

Д ю н у а (беззаботно). Вот уж не приведи господь!

Ж а н н а (воодушевляясь радостью надежды). И мы с тобой опять будем скакать стремя в стремя, и сидеть у костра, и в поле всю ночь будут стрекотать кузнечики… а утром мы проснемся от звука веселой трубы и — вперед, вперед! Вперед, кто любит меня! — опять, Дюнуа! Как прежде!..

Д ю н у а (без улыбки). Зачем, Жанна?..

Ж а н н а (осекшись). Ты разве забыл все это, Дюнуа?!

Д ю н у а (с пылкостью ушедшей молодости). Забыть?! — забыть тот год, единственный, лучший, стремительный, когда я был молод, и прям, и смел, и знал, зачем я?! Этот безбрежный короткий год, когда я был самим собою, Жанна?! Забыть тебя?! — ты дурно обо мне думаешь, Жанна!

Ж а н н а (требовательно). Тогда почему ты спрашиваешь — зачем?!

Д ю н у а (с прежней, хоть уже не такой веселой насмешкой). Затем, моя милая, что нельзя дважды быть молодым, нельзя дважды увидеть одно и то же утро, радоваться одной и той же удаче… нельзя дважды прожить свою жизнь, Жанна, нам это не под силу.

Ж а н н а (с горячей убежденностью). У нас будет новая жизнь, Дюнуа!.. Новое утро, новая удача, новые победы… ты не веришь мне?!

Д ю н у а. Я тебе верю… но я опять говорю — зачем?..

Ж а н н а (не понимая его). Зачем?..

Д ю н у а (подошел к восковой кукле). Может быть, она знает ответ?.. — она, которая пришла к нам, и повела за собой, и научила побеждать… затем лишь, чтоб ее предали, отреклись и сожгли на костре?.. Затем, чтобы король, ничтожный и тщеславный, подбиравший ее победы, как переспелые груши, упавшие с дерева, не взявший ни разу в жизни меч в руки и делавший в штаны от страха при первом же выстреле, — чтобы длинноносый этот пачкун был назван льстецами «победоносным»?.. Затем, чтобы старый болван де Ришмон, проигравший все свои сражения, был назначен главнокомандующим, а я, Дюнуа, прошедший всю войну рядом с тобой, и начавший ее еще до тебя, и закончивший, когда тебя уже не было, и выигравший вместе с тобою все наши битвы, чтобы я был отстранен, изгнан и забыт?..

Ж а н н а (резко). Ты все думаешь о себе, Дюнуа, об одном себе!..

Д ю н у а. Нет! — я думаю о справедливости!.. Воевать и каждый день бросать, как кости на бочку, свою жизнь на копья годонов и лить кровь, свою и чужую, затем лишь, чтоб этот хилый и лысый скряга на троне…

Ж а н н а (строго). Не говори так о своем короле, Дюнуа!

Д ю н у а. О да! — королей, как и отцов, себе не выбирают… Затем лишь, что Карлу Седьмому, — и, увы, не последнему! — мало отвоеванных нами для него Шампани, Лотарингии и Иль де Франса? — ему подавай теперь Бретань, Нормандию, Пикардию, Наварру, Турень?!

Ж а н н а (твердо). Нет Пикардии, Нормандии, Бретани, Наварры — есть Франция, Дюнуа! Есть французский король, и бог возложил на него бремя владеть всей французской землей. Ты француз, Дюнуа, и я француженка, и твой король — француз, и если он призовет нас и велит начать все сначала… (С тревогой.) …Ты посмеешь ответить ему — нет, Дюнуа?!

Д ю н у а (не сразу; серьезно и почти торжественно). Королю я скажу «нет», Жанна. Но тебе… если ты мне скажешь: «Дюнуа, я зову тебя, ты мне нужен, ты нужен Франции!..» Потому что Франция — это ты, а не король. (С прежней горькой насмешливостью.) Но для начала король это должен сказать тебе… Он этого тебе не скажет, Жанна.

Ж а н н а (гневно). Почему?!