Жажда над ручьем

Пожалуйста. Ты думаешь — я обиделся, оскорбился, буду отнекиваться?.. Да, обстругали, обтесали… Как? Зачем? — попробуем проследить. Объективно и нелицеприятно. Как… (Он снова зашагал по вестибюлю.) Как и зачем… Впрочем, ты сам же на все и ответил. «Лучше всех умел добиваться» — это про меня, да. И не только для себя — и для вас, для тебя и Коли, — постановки ваших опытов, денег на них, включения в планы… а ведь ни ты, ни он не хотели этим заниматься знаешь почему? — потому что за это надо расплачиваться. Уступками, компромиссами, мелкими и незаметными самому себе низостями… и я это делал… незаметно, понемногу, полегоньку, да, но — необратимо. Не-об-ра-ти-мо!.. Ты никогда не думал о том, что для того, чтобы помочь одному, надо отказать в помощи другому? Что для того, чтобы снова взять в институт Гордина, я должен был отказать пятерым другим таким же? Это не оправдание — объяснение… Ступенька за ступенькой… и на каждой ступеньке — жалкие следы самоотречения… и вот я уже не столько ученый, сколько деятель от науки… отказ от друга, чтобы поддержать другого друга, — двоих не под силу… от упрямства и недвусмысленности, которые можно также назвать принципами… Знаешь, какой я стал? — управляемый. Удобоуправляемый, — чтобы управлять другими, требуется, чтобы и тобой было кому-то иному удобно и легко управлять, — цепная реакция, прямая, протянутая в бесконечность… И вот уже нет свободы, остается только выбирать — что тебе нужнее всего в данную минуту… и самозабвенно оберегаешь себя, потому что нечего уже оберегать в себе… понемножку, полегоньку… Извини, что так длинно… у меня тоже сегодня — день исповеди… судный день… (Остановился, вытер пот со лба.) И так далее, и тому подобное… Может быть, хватит?

Звонок телефона.

(Поднял трубку; по телефону.) Да. Это я. Слушаю, слушаю… Слушаю, Петр Севастьянович. Состояние прежнее… нет, не приходил в сознание… Анненков надежды не теряет. Мы — тем паче… Ждем консилиум, скоро будут здесь.. О завтрашнем эксперименте?.. (Взглянул на Гордина.) Я понимаю. (Повторяет для Гордина то, что говорят ему по телефону.) Отменяется ли приезд товарищей из руководства?.. Отменяем ли эксперимент?.. Наше твердое, обоснованное решение? Я понимаю, понимаю… Если позволите, Петр Севастьянович, я вам позвоню через полчаса. Через полчаса, не больше. Да. Окончательное наше решение. (Положил трубку. Пауза.) Марк… позови-ка сюда всех наших — что-то голова у меня… и сердце… Пожалуйста.

Гордин пошел наверх.

(Достал из кармана валидол, положил таблетку под язык.) Выговорился… непозволительная роскошь!.. Ну и ночь нынче!.. «В двенадцать часов по ночам из гроба встает барабанщик…»

З а т е м н е н и е  с п р а в а.

С л е в а.

М е н ш и к о в  и  Р о д и м ц е в.

М е н ш и к о в (с интересом разглядывал Родимцева). А вам я — зачем?

Р о д и м ц е в. Любопытно.

М е н ш и к о в. Что же мы с вами станем делать?

Р о д и м ц е в. Так, побеседуем разве что. Только вот — о чем?

М е н ш и к о в. Действительно… О судьбах человечества, например, о будущем мира, а?

Р о д и м ц е в (спокойно). А что ему сделается?

М е н ш и к о в. Не скажите. Ядерная война хотя бы.

Р о д и м ц е в. Я невоеннообязанный уже.

М е н ш и к о в. Бомба может этого и не знать.

Р о д и м ц е в. У меня — брат в Житомире. Житомир бомбить не будут, себе дороже. А думать — на это правительство есть. Война, мир… до полного коммунизма мне все одно не дотянуть, полста девятый как-никак распечатал… Так что… Я газеты читаю, нахожусь в курсе. Хорошему человеку и сейчас хорошо.

М е н ш и к о в. Он вроде вас, хороший-то?

Р о д и м ц е в. Прибедняться не буду. А что? — долг исполнял, взысканий не имел, до пенсии дожил. Чего еще? (Задумался.) Вот только тесновато на земле становится, толкучка. Перенаселение. А все оттого, что отдельные квартиры стали давать кому придется, вот и размножаются. Ничего, на мой век места хватит. (Взглянул с сочувствием на Меншикова.) Твоего-то, пожалуй, что и недолго осталось, а?

Пауза.

М е н ш и к о в. Хоть один — довольный собой…

Р о д и м ц е в. А как же?! Сон у меня цельный, без зазоров. Сознание чистое, жалеть не имею о чем. Было как было, будет — как будет. Рассуждать да спрашивать ваш брат больно стал, всякие рамки позабыли! Лично я порядок уважаю. Это во мне крепко сидит, не выбьешь. Распустить — скоро, собрать — труднее. (Дружески.) Ничего, авось доктора тебя вытащат, еще успеешь проникнуться… Порядок — основа основ. Порядок, план, проверка исполнения.

М е н ш и к о в. Слушай! — может быть, ты — просто мой бред?! Тебя нет на самом деле, нет, не может быть?!