Жажда Веры

Кажется, становилось понятным, кто наговорил Вере всякого, отчего она едва не удрала к мамаше с папашей. А теперь этот кто-то украл ее у Алика из-под носа! И ведь бывали уже случаи, когда от охоты уходили Рожденные — раза два кто-то даже высказывал мысль, что помогает им кто-то из людей.

— Выясняем, — буркнул Сеймур. — У тебя все?

— Нет.

Альберт снова посмотрел на Ромена, поймал его взгляд и ухмыльнулся, обнажая клыки.

— Мы присоединяемся к охоте. Отслеживайте их, но не трогайте, пока мы не прибудем.

— Они могут уйти в город.

— Тем веселее будет охотиться! Готовьтесь встречать, мы уже выезжаем.

Ромен метнулся к Алику, схватил за горло. К счастью, Сеймур уже отключил свой телефон и не слышал придушенного хрипа, иначе взял бы под сомнение последний приказ.

— К какой охоте, упыриный ты потрох? — прорычал Высший голосом, в котором уже не было ничего человеческого.

— Добыча покажется тем вкуснее, если достанется с боем, — с трудом проговорил Альберт. — А я поохочусь на ее ухажера или кто он ей там. Будет знать, как уводить добычу из-под носа охотников.

Беспощадные холодные пальцы Высшего нехотя разжались.

— Выезжаем.

ГЛАВА 11. Берлога

Второе жилище Деметрия оказалось хорошо замаскированным домиком на краю леса. Всего одно крошечное окошко, всего одна маленькая комната — больше ничего. Снаружи домик был покрыт дерном и мхом, изнутри — обшит вагонкой. Здесь пахло сосновыми досками и покоем. Вера никак не могла успокоиться. Как только ее отпустило напряжение от пережитого, так сразу кинуло в истерику. У нее словно кончились силы на все, кроме дрожи и едва сдерживаемых слез. Это был бы уже третий заход бессмысленного плача взахлеб — первый егерю пришлось пережить на том месте, где были убиты Лее и Бара, второй — по пути в убежище.

— Хватит уже реветь, — буркнул Деметрий, втащив девушку в свою берлогу и усадив на самодельные нары, накрытые толстым ватным одеялом. — Щас я воды наберу, умоешься, успокоишься…

Вера начала мотать головой, сама не понимая, что именно она отрицает — и уже не могла остановиться. Тогда Деметрий сел рядом, прижал девушку к себе, неловко и словно бы неумело погладил по волосам.

— Ну чего ты? — сказал тихим, низким голосом, от которого в груди что-то загудело. — Чего? Я ж тебе сказал, дурочка ты моя… уезжай поскорее. Что же ты наделала?

И вот тогда Вера все-таки разревелась в голос. Наверное, потому что «дурочка моя» — это уже была не «дура». И рука эта, которая по волосам гладила, а потом по плечам и спине…

— Ты же меня убьешь теперь, да? Отдашь этим? — всхлипывая, спросила Вера. — Тебе же неприятности не нужны?

Деметрий вздохнул.

— Не нужны, — пробормотал он. — Только что ж поделаешь, когда вся жизнь — сплошная неприятность? Нет уж, Вера Алий, нельзя тебя отдавать. Придется прорываться. Ничо… сейчас немножко придешь в себя — и прорвемся.

Он слегка отстранил девушку от себя и оглядел как следует. Вера словно увидела себя его глазами: оборванную, грязную, заплаканную. Но сил хватило только вытереть нос рукой. Деметрий порылся в карманах пятнисто-зеленой униформы и выудил помятую бумажную салфетку.

— Чистая, — ворчливо сказал он. — Посиди, я за водой.

И уже вроде ушел, но через несколько секунд вернулся. Положил на нары рядом с Верой протертые на коленях джинсы и темно-серую футболку.

— Чистое, — сказал снова, словно это было самое главное. — Белья вот только нету, извини.

Вера свернулась клубочком, прижимая футболку к лицу. Чистая… от футболки пахло лесом, костром, речной водой. Это были спокойные и мирные запахи. Пахло и самим Деметрием — как ни странно, этот запах успокаивал больше других. Вера закрыла глаза и задремала, и вздрогнула, когда во сне вдруг оказалась в объятиях егеря — таких больших, теплых, уютных и ласковых. Девушка открыла глаза и увидела, как покачивается вода в двух пластиковых ведрах. Егерь стоял рядом, сложив руки ни груди.

— Холодная. Из родника, — оповестил ее Деметрий.

— Что мне… вкачали? — спросила Вера. — Я слышала название… Седо…

— Седоктир? Повезло, — сказал егерь. — Это препарат, который замедляет все обменные процессы в теле вампира, особенно если тот голоден. Угадай, кто его придумал.

Вера только покачала головой.

— Твой любимый Альбертик, — подсказал Деметрий.

Девушка скривилась, будто отведала отравленной крови.

— Ты виноват, — сказала она. — Виноват, что не рассказал мне сразу все.

— А потом ты бы сболтнула это папаше или даже своему ненаглядному жениху, и мне пришлось бы уносить отсюда свою задницу, — произнес Деметрий. — И все прочие задницы, которые обязан защищать! У меня, между прочим, есть сестра, мать, друзья, девушка… бывшая, правда, но это не ее вина. Куда мне девать тех, кто мне дорог? Сбежать одному — легко, а что будет с остальными?

— Тогда не подходил бы ко мне вовсе, дал бы сдохнуть, и все, — ответила ему Вера. — Что тебе было за дело до меня?