Жажда Веры

— Я за идиотов не в ответе, — процедил егерь.

Собачонка, которую Вера потеряла из виду, снова оказалась тут как тут. Села у входа в шалаш и стала наблюдать, как Вера, следуя указаниям Деметрия, ковыряется острием ножа в коже его живота. Егерь не кричал и не стонал, только иногда шипел сквозь стиснутые зубы. На вопросы девушки он отвечал сдавленным голосом, будто боялся, что кто-то может оказаться поблизости.

— То есть они выстрелили и удрали?

— Сами от себя не ожидали такой смелости — в егеря стрелять.

— Они следили за нами?

— Вряд ли. Они шли откуда-то с северного склона, увидали меня. Двое. Один схватился за ружье, выстрелил, и они оба удрали. Похоже, мальчишки совсем.

— Но выстрел мог привлечь внимание егерей..

— Так потому я и прятался, — тоном мученика сказал Деметрий. — Я ж не думал, что ты прискачешь! Надеялся, ты сидишь спокойно и ждешь. Я бы пришел!

— Меня привела собака, — Вера кивнула на собачонку, которая тут же встрепенулась и стала перебирать передними лапами.

— А, собака. Хорошо, что она здесь. Вот тебе и провиант.

Вера, которая уже надорвала перевязочный пакет, чуть его не уронила от удивления.

— Ты серьезно? Ты хочешь, чтобы я…

— Если речь идет о выживании, собакой можно пожертвовать, — суховато сказал Деметрий. — Не смотри на меня заячьими глазами, Вера. Я не любитель убивать маленьких собачек, но, если будет надо, я это сделаю. Нет, мне такое не нравится. Да, я умею делать то, к чему душа не лежит. И тебе придется.

Вера сердито приложила смоченную водкой марлю к ранам и услышала шипение Деметрия — на этот раз она даже немножко позлорадствовала. Ей было жаль эту куцехвостую лопоухую собачонку! Между прочим, это она привела Веру к нему на помощь — к человеку, который угостил бедолагу вкусной едой! Что значит «придется»?! Е й тут недолго по лесам бродить, она потерпит, а потом они с егерем сумеют выбраться. И здравствуй, прежняя жизнь! Та, в которой нет кошмаров и можно забыть о всяких там лабораториях, препаратах, охотах… и егерях!

— Возьми в кармане жилетки мазь. Она с антибиотиком, — сказал Деметрий сдавленным голосом. — Изрезала меня всего почем зря. И давай пошустрее забинтовывай.

— А потом что?

— Потом посидим тут до вечера. Регенерировать просто так ты не сможешь, зубы у тебя еще не отросли, поэтому я просто проткну собаке артерию, напьешься, восстановишься.

— Нет! Не трогай собаку! Видишь, она даже не уходит, она нам доверяет. Я не смогу пить ее кровь.

— Ну, значит, будешь страшной и облезлой, — заключил егерь. — Досидим до вечера. И пойдем. В село не стоит заглядывать: туда могут зайти наши молодчики с проверкой. В Меренск… тоже не уверен, что надо.

— Ты говорил, что зайдем, — растерялась Вера.

— Разве что машину забрать, — буркнул Деметрий. — Лишь бы моих там не тронули.

Он нахмурился. Бледное, усталое лицо с темными кругами под глазами. Вера подумала, что ему надо бы поесть и отоспаться. Ведь это не вампир — он чувствует иначе, живет иначе. Но вот только разница между ними этим не ограничивалась. В конце концов, эти трудности и испытания — часть его жизни. Деметрий так живет — среди этих «молодчиков», со знанием реальной ситуации, без иллюзий. Простая и грубая жизнь, без книжек, возвышенной поэзии и прекрасной музыки — зато с полным пониманием реальности, в плотном с нею взаимодействии.

А ее собственное существование всегда было совсем иным! Ее любили, холили и лелеяли, давали возможность выбирать, что нравится, воспитывали в роскошной обстановке. Все культурно, высокое искусство, хорошее образование. Странно, если бы Деметрий понимал ее, Веру и говорил с нею на одном языке. Теперь он нарочно старается опустить ее до своего уровня, вот что. Заставить… как это называется? Спуститься на землю. Поэтому егерю и важно, чтобы она пала как можно ниже, к примеру — пила кровь животного. Он ничуть не лучше лабораторных тварей с их лисенком, которого они выпили на двоих и не подавились!

От разочарования Вера чуть не всплакнула, но тут Деметрий внезапно протянул руку и сжал ее пальцы.

— Ничо, дурочка моя. Не вешай нос. Прорвемся. Достань там, в рюкзаке твоем, фляжка с водой. Мне надо больше жидкости.

Вера вытерла лицо свободной рукой. Освободить вторую она не решалась. Наконец, девушка сказала:

— Мы с тобой из разных миров.

— Глупая. Мир один. Просто он оказался больше, чем ты думала.

Деметрий напился воды, поворочался и уснул, а Вера осталась сидеть рядом с ним на подстилке из сухих веток и старого одеяла, которое кто-то бросил в шалаше. Кожа постепенно все-таки регенерировала, хоть и очень медленно, и девушке даже показалось, что острия новых клыков уже вот-вот пробьют десну. Странное это чувство, давно забытое — трогать языком уже зажившее место, откуда скоро вырастет клык! Вера испытывала его давным-давно, и совсем недолго: когда молочные зубки вампиреныша менялись на более крепкие «охотничьи» зубы взрослого хищника.

Аромат крови уже стал привычным, хоть и нельзя сказать, чтоб не тревожил, и собака куда-то ушла, и в воздухе все больше пахло лесом, близкой водой, илом. Успокаивающие, мирные запахи!