Жажда Веры

— Вот мы и отомстили за тебя, Март, — сказал Верин егерь и окончательно сшиб Ромена с ног ударом в голову.

Навис сверху и спросил:

— Как тебе мертвая кровь?

Отрава уже гуляла по телу, парализуя конечности.

— Упыриный ты… потрох. Во мне течет древняя… кровь. Мертвецы не имеют… надо мной… влссссттиии, — прошипел Ромен, хотя губы и язык уже немели.

Крови мертвеца ему досталось немного, и убить она его не могла, но сколько лет он теперь будет беспомощен и слаб?! И если сейчас Деметрий Санди догадается, как можно убить — он убьет. Ромен запаниковал. Кинжала Древних при нем, конечно, не было, но его несложно найти. Стоит лишь обыскать спальню… Он пытался бороться с егерем и с неизбежностью паралича, но тщетно. Онемение охватывало все тело, постепенно и неумолимо. Деметрий навалился сверху, нанося удар за ударом. Он наверняка понимал, что бить вампира бесполезно — просто выпускал пар. От невозможности дать сдачу было противно. Кругом царила полная сумятица: люди и вампиры сошлись в беспорядочной и грязной схватке. Но вот что-то изменилось. Драка сбилась с единого ритма, а затем начала затихать.

— Так, — послышался над общим шумом битвы приятный голос.

Ромен скривился. Вот так, вроде бы и не слишком громко, чуть врастяжечку, говорить мог лишь один вампир во всем мире. Надо же. Не ожидал, что Древний все-таки нарушит свое затворничество в удаленном от всех жилищ замке. Он сидел там уже лет пятьдесят, не слишком даже интересуясь новостями. Очень удобно для других — если им угодно обманывать своего господина. Когда господин слеп, слуги воруют, как говорится.

— Игнасиус, — процедил Ромен.

— Предлагаю всем убрать оружие и втянуть клыки, — Высший не видел Игнасиуса, но слышал мягкую улыбку в его голосе. — Нас нынче много, и мы приехали слегка на взводе. Так что прошу всех успокоиться, оставить в покое друг друга и сесть за стол переговоров. Лаинна, помоги моему мальчику встать.

Ох… Только не Лаинна. Превозмогая онемение, захватывающее все больше и больше участков тела, Ромен зарычал на Высшую, склонившуюся над ним. Та оскалила нарочно наращенные клыки. Ромен всегда ненавидел Лаинну, и она отвечала ему взаимностью. Гибкая, тонкая, как змея. И невероятно сильная. Папкина любимица.

— Проваливай… с-сест-рнка, — прошипел он с трудом.

Но вампирша уже вздернула его могучей рукой и прислонила к стене. Так Ромен мог видеть, что происходит в холле его собственного дома.

Люди и вампиры, свои и чужие, стояли, окруженные свитой Древнего. Выхоленные твари обоих полов, подтянутые и прекрасные собой — их было много, они держали всех под контролем. Проклятый егерь Деметрий Санди скалил свежие клыки. С лестницы спустилась Вера, подбежала к своему ухажеру, прижалась к нему, вызывающе подняла голову. Ромен попытался ухмыльнуться в ответ, но губы уже свело намертво.

— Ты слышишь меня и видишь, Ромен? Этого достаточно, — сказал ему Игнасиус и повернулся к Вере. — Ты, девочка. По твоему желанию я отправился сюда и обнаружил немало интересного по указанному адресу. Но вот незадача, девочка. Ты высказала две просьбы вместо одной. Которая для тебя важнее?

Ромен мысленно осклабился. Защищаться он не мог. Проклятая слабость… скоро одеревенение пройдет, и придет полная расслабленность — что еще хуже. Лежать ему теперь лет двадцать в склепе, пока полностью не восстановится все тело. Без движения, без пищи, просто лежать. Но это все-таки лучше, чем если бы Вера пожелала, чтобы Древний ликвидировал Ромена Палея, своего незаконнорожденного сына!

— Лаборатория, — сказала Вера, и Ромен поздравил себя с отсрочкой приговора.

А может быть, и с отменой. Смотря еще, насколько удастся выкрутиться.

— Дурочка, — высказался Деметрий Санди.

Его-то кто спрашивал?!

— Лаборатория, — настойчиво повторила Вера. — Как знать, сколько еще там будут выводить вампиров только для того, чтобы потешить людей охотой? А заодно гоняться и за рожденными!

— И сколько люди еще готовы будут платить людьми, — добавил егерь. — Спросите у вашего Роменчика, раз уж Алика он уделал — сколько девушек и юношей они в итоге сожрали? Вообще-то это вне закона.

— Это вы еще не знаете, чем там сейчас в лаборатории занимались, — встряла Лаинна.

Ну да, она же тоже известная гуманистка теперь. Ромен таких презирал. Допустим, Вера — дитя, рожденное уже после окончания Пандемии, но Лаинна-то застала прежние времена, и хорошо застала, она же лет на пятьдесят старше, чем он сам. Но сказать Ромен по-прежнему ничего не мог, и приходилось только громко думать про себя, в надежде, что отец и сестрица услышат мысли. И пусть слышат! Презренные вампиры, прогнувшиеся под людей!

— А чем? — с любопытством спросил новообращенный вампир Санди.