Жажда Веры

— Выращивали людей. Очень мило с их стороны было взять за основу клетки твоего отца, Санди, — любезно ответила Лаинна. — Заходишь, и прямо с порога тебя встречают молодые и прекрасные Георги, как будто этот ублюдок не убил его… И тут же с другой стороны нас встречают очаровательные Асделиусы и его милые жены! Это было незабываемо, Роменчик, и ты не представляешь, как они все меня порадовали своими бессмысленными взглядами. Прямо-таки осчастливили!

В голосе сестры не слышалось радости. Конечно, она была в ярости и гневе. Ромен зарычал сквозь сведенные судорогой зубы. Неужели двадцати лет этой девчонке недостаточно, чтобы забыть свою случайную интрижку?! За двадцать лет у нее в постели наверняка перебывала целая армия людей и вампиров, она ведь отнюдь не монашка! Так чего ворошить прошлое из-за каких-то там двоих убитых?! Тем более она сама тогда так и не сумела выбрать ни одного. Ни Георга, ни Асделиуса у нее на самом деле не было: только мечты о них. Разве мстят за глупую и несбывшуюся мечту?!

Но сестрица так резко саданула Ромена под ребра, что он понял: и помнят, и мстят, и готовы нанести смертельный удар. Отец запретил. Еще тогда. Но сейчас все изменилось — и не в лучшую для Высшего вампира Ромена сторону.

— А можно и мне пожелать кое-что? Раз уж я теперь вампир, — спросил Деметрий.

Вот только этого еще не хватало… Вот пойди после этого на поводу у девчонки! А ведь он в самом деле хотел сделать для нее доброе дело. Ну, чтоб не рвалась от него и не рыдала над трупом своего егеря. И чем они оба отплатили?

Ромен не только зарычал, но и застонал тоже. Но слова отца его порадовали:

— Извини, ты еще всего лишь обращенный, хоть и не самого низшего ранга. Проживи хотя бы годик в своем новом амплуа, и я услышу тебя. Но тебе пока и суток нет, и ты даже не причащен.

— Не знаю, стоит ли мне благодарить за все это вашего милого сынулю, — скрипнув зубами, сказал Санди.

Ромен увидел, что Вера еще крепче к нему прижалась. Проклятие! А ведь как все хорошо начиналось: он ведь почти уже подчинил эту дикую козочку.

— Вы оба свободны, — сказал тем временем Игнасиус. — Я услышал тебя, Вера. Клянусь тебе покончить с лабораторией.

— Мы уже почти с нею покончили, — усмехнулась Лаинна. — Где кинжал, братец? Я хочу забрать его себе. Тебе уже не надо.

— У тебя пока нет наследника, Лаинна, — осадил дочь Древний. — И я не вижу в будущем твоего избранника, который мог бы обеспечить тебе то будущее, о котором вы, мои дети, втайне грезите с пеленок.

Ромен снова зарычал.

Он мог лишь проводить глазами Веру, уходящую следом за новообращенным вампиром Санди. Следом вышли его уцелевшие и не очень уцелевшие дружки.

Только когда за последним из них закрылась дверь, и когда охрана, свита, слуги и даже Лаинна покинули холл, Игнасиус взял Ромена за плечо и как следует встряхнул.

— А ты, дорогой мой сын, отправляешься в спячку. Тебе ничем иным не помочь: кровь мертвеца убила бы тебя, если б моя кровь ее не перебарывала. Но теперь моей крови предстоит много работы. Лет пятнадцать-двадцать полежишь в нашем фамильном склепе. Этого времени тебе хватит, чтобы как следует подумать о своих ошибках. И кстати, можешь выбрать — черный гранит или белый мрамор будет тебе постелью.

Ромен подумал: «Да какая теперь разница, гранит или мрамор! Я упустил шанс! Дитя Веры теперь не родится!»

— Дитя Веры родится в срок, — ответил Игнасиус, уловив его мысленную речь. — Кто тебе сказал, что это будет твое дитя, не понимаю? Сидел бы тихо, не рыпался, прикопал бы Алика, ждал бы пока девочка встретит своего любимого и родит от него — и все было бы в порядке. А теперь меня донимают звонками! То семейство Веры, то прочие… В общем, дитя появится, и у тебя будет время подумать, пока это дитя не встанет на ноги, Ромен. А к этому времени, быть может, я тебя прощу. И да… Кинжал Древних пока побудет у меня.

Двое вампиров подняли Ромена и понесли в машину.

Ромен не мог улыбнуться по-настоящему. Но мысленно — да. И весьма мечтательно! Каких-то пятнадцать или двадцать лет! А потом он отыщет Веру.

Если она родит похожую на себя девочку — это будет просто прекрасно!

ГЛАВА 28. Я люблю тебя

Вера никогда так остро и сполна не ощущала, что у нее есть сердце. И это сердце готово было выскочить наружу, поэтому девушка никак не могла вымолвить ни слова, прижимаясь к Дему. Ее кратковременный плен казался таким страшным и безнадежным! Но Вере удалось зажать все эмоции в кулак, чтобы переждать тяжелые дни или даже годы. Она уже ощущала себя обреченной и, что самое ужасное, даже почти смирилась с этим. И вот теперь сжатая до предела пружина распрямилась.

В глазах щипало от слез, и Вера даже никак не могла толком разглядеть Древнего Игнасиуса — только и видела, что он выглядит далеко не так молодо и красиво, как Ромен или Лаинна. Все решилось, все было закончено, только вот, когда они с Демом покидали особняк Палея, девушка запнулась о порог.

— Ну чего ты, дурочка моя? — спросил Деметрий, поддерживая Веру под локоть. — Все, все кончилось.