Железная цепь

– Она никогда не состояла в ордене Железных Сестер, – повторила Грейс. – Вас обманули. С помощью этой лжи Сумеречные охотники хотели заставить вас поверить, что она жива, но не желает возвращаться к вам. Почти сто лет назад ее подвергли нестерпимым пыткам, она почти лишилась рассудка, а потом ее приговорили к пожизненному заключению. Но родственники убили Аннабель прежде, чем Конклав успел забрать ее в Цитадель. Она полюбила чародея и поэтому должна была умереть.

Малкольм не шевелился, лицо его побелело, так что сейчас он был похож на живую статую с горящими глазами. Люси никогда не видела человека в таком состоянии – как будто он получил смертельную рану, но еще не рухнул на землю.

– Я вам не верю, – прохрипел чародей, сжимая в руке трубку. – Они… они не могли солгать мне об этом. О ней.

Интонация, с которой Малкольм произнес слова «о ней», показалась Люси знакомой: так ее отец говорил о матери. Она. Как будто в мире не существовало других женщин.

– Откуда вы можете знать, что в действительности произошло с Аннабель? С какой стати Конклаву рассказывать вам или вашей матери о подобных вещах?

Грейс открыла сумочку и вытащила шар размером с мяч для крикета, поверхность которого состояла из множества крошечных граней.

– Это кристалл алетейя.

– Я знаю, что это, – прошептал Малкольм.

Люси тоже знала: она читала о таких вещах. Кристаллы алетейя вырезали из адамаса. В прошлом Конклав пользовался кристаллами, чтобы хранить информацию в виде воспоминаний; человек, обладающий определенным могуществом, мог просмотреть эти воспоминания. Насколько Люси знала, лишь Безмолвным Братьям были доступны картины, содержащиеся в кристаллах. Возможно, маги тоже могут извлекать сведения из волшебных «хранилищ», подумала она.

Грейс положила кристалл на письменный стол перед Малкольмом. Чародей не пошевелился.

– Этот кристалл долгое время хранился в Чизвик-хаусе. Содержащиеся в нем воспоминания докажут вам, что я говорю правду.

Малкольм произнес низким, хриплым голосом:

– Если я увижу там то, о чем вы мне рассказали, я их убью. Я убью их всех.

Люси вскочила на ноги.

– Мистер Фейд, пожалуйста…

– Нас это не касается, – холодно произнесла Грейс. – Можете мстить, если желаете. – В свете пламени ее серебристые волосы блестели, словно лед. – Мы выполнили вашу просьбу, принесли вести об Аннабель Блэкторн. Я сказала правду. Никто не хотел говорить вам правду, но я сказала. Правда важнее всего, вы не можете не согласиться со мной.

Малкольм уставился на девушку невидящим взглядом. На лице его застыла гримаса ярости, живыми оставались только глаза – Люси подумала, что они похожи на две раны.

– Уходите, – прошипел он.

– Мы же договаривались! – воскликнула Грейс. – Вы должны теперь сказать нам…

– Убирайтесь! – взревел чародей.

Люси схватила Грейс за руку.

– Молчи, – прошептала она, – мы уходим.

– Но…

Люси без дальнейших разговоров вытащила ее из комнаты в коридор, а Малкольм захлопнул за ними дверь и повернул ключ в замке.

Люси готова была придушить Грейс.

– Во имя всего святого, зачем ты это сделала?

– Я рассказала ему все как было, – вызывающе ответила Грейс. – Ты же сама велела мне открыть правду…

– Но не так. Ты должна была выразиться иначе… Нельзя было вот так обрушивать на него известие о смерти женщины, которую он любит. Это было очень бессердечно с твоей стороны.

– Любая правда лучше лжи! Пусть правда жестока, но еще страшнее не знать, обманываться, надеяться на то, чего никогда не случится. Все знали и знают, что произошло, но ему позволили верить в то, что она жива, на протяжении всех этих лет…

– Грейс, правду можно говорить по-разному, – возразила Люси и огляделась, чтобы убедиться в том, что их никто не слышит. – Не обязательно было бросать это ему в лицо. Из-за тебя он в сто раз сильнее возненавидел Блэкторнов; и ты думаешь, что после этого он захочет помогать Джессу?

У Грейс задрожали губы, но она сделала над собой усилие и приняла бесстрастный вид.

– Крушение надежд, расставания и боль – это неотъемлемая часть жизни. Пусть Фейд не думает, что сможет избежать страданий только потому, что он чародей.

Люси знала, что́ пришлось перенести в свое время Грейс, знала, что Татьяна сделала ее детство невыносимым. Но неужели Грейс совершенно забыла о том, как ведут себя нормальные люди? Может быть, она никогда не знала этого?

– Я никогда не пойму своего брата, – не думая, выпалила Люси. – Боже мой, и что он в тебе нашел?

У Грейс был такой вид, словно Люси ударила ее по лицу. Казалось, с языка у нее готов был сорваться оскорбительный ответ – но она сжала губы, развернулась и побежала прочь по коридору. Люси на мгновение опешила от неожиданности, затем бросилась вдогонку. Через несколько секунд они очутились в центральном салоне. Народу прибавилось, Грейс смешалась с толпой, и Люси успела лишь заметить у противоположной стены ее белые волосы. Грейс растолкала каких-то оборотней и исчезла.