Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

Как Розенсон заявил сенатскому подкомитету, Салерно был расстроен тем, что бой фактически лишился финансирования и ему не полагалось доли от прибыли. По мнению Розенсона, убытки были обусловлены тем, что он назвал «формулой Д’Амато»: «[Д’Амато] разработал формулу, согласно которой его боксер может заработать на своем поединке, а промоутер – нет, и эта схема предполагает, что промоутер должен получить 50 процентов от чистой билетной выручки. Остальные 50 процентов принадлежат боксерам: 30 – Паттерсону, 20 – Ингемару». Розенсон не упомянул, что Флойд и Ирвинг Кан разделили всю дополнительную выручку.

Салерно и Велелла были расстроены слухами, поступавшими из Калифорнии. Их обеспокоенность отразилась в телеграмме, отправленной за подписью Тони на имя Розенсона: «Я озадачен отсутствием информации и советов от вас, а в особенности появившимися сообщениями о том, что Калифорния будет заниматься организацией следующего поединка». Розенсон немедленно позвонил Велелле и попросил связать его с Тони. «Не знаю никакого Тони», – ответил адвокат.

Затем Розенсон набрал Гибсона и сообщил ему, что все вот-вот «взлетит на воздух». Трумэн предложил ему приехать в Чикаго и переговорить с Норрисом. И 20 июля все они наконец-то встретились. Когда был поднят вопрос о телеграмме Тони, Норрис, по словам Розенсона, «дал понять, что знает Салерно и может вмешаться». Гибсон вновь озвучил зародившуюся в Калифорнии идею о создании Всемирного боксерского объединения, в руководство которого войдут они втроем, а также Джек Соломонс – ведущий промоутер Международного боксерского совета в Европе, – советник Ингемара Эдвин Альквист и сам Йоханссон. Розенсон был в восторге от предложения Норриса: ежегодная выплата в размере 100 тысяч долларов в течение пяти лет, доля акций в новой компании, годовая зарплата в 35 тысяч долларов и оплата дополнительных расходов, включая содержание машины и квартиры. Азартный игрок сорвал джекпот, даже не принимая участия в игре! Теперь все, что нужно было сделать, – это подписать соглашение с Йоханссоном и Альквистом. Юристы Норриса должны были согласовать все детали по созданию компании, чтобы этот шаг не противоречил антимонопольному судебному решению в отношении Международного боксерского совета.

Розенсон в этой ситуации немного пожадничал. Он полагал, что Rosensohn Enterprises, которая в то время переходила во владение Толстяка Тони и Винсента Велеллы, для него больше ничего не значила. Поэтому он предложил продать треть своих акций Норрису. Последний проявил заинтересованность и согласился выплатить 25 тысяч долларов.

На следующий день для Розенсона все пошло наперекосяк. Артуру Вирцу, который по существу являлся мозговым центром, не понравилась идея Джима Норриса «удостоить» Велеллу своим партнерством. Теперь уже Розенсон был взбешен тем, что Норрис отказывается от сделки. Адвокат Розенсона предложил Норрису просто одолжить Биллу 25 тысяч долларов с акциями в качестве единственного обеспечения, а затем, если акции будут проданы, Розенсон вернет деньги Норрису и они поделят прибыль. Норрис на эти условия согласился.

Но Билл Розенсон в очередной раз знал далеко не все. Когда Норрис довел до сведения своих юрисконсультов все детали создания новой компании, те пришли к следующему выводу: «Мы приблизились к опасной черте, чуть было не нарушив антимонопольное судебное решение». Позже на слушаниях сенатского подкомитета Норрис заявил: «Естественно, когда юристы огласили свое заключение, это, безусловно, охладило наш пыл». Как вскоре станет ясно, лживый Джим в очередной раз слукавил.

На этом этапе Розенсон принял весьма неудачное решение, которое в значительной степени определило его дальнейшую судьбу как боксерского промоутера. Вернувшись в Нью-Йорк, он пообщался по телефону с неким журналистом, который сообщил ему, что Велелла и Ирвинг Кан, находясь в Швеции, отзывались о нем крайне нелицеприятно. Розенсон вначале решил не брать эти слова на веру. Однако затем ему позвонил шведский репортер, который довел до его сведения, что Ирвинг Кан публично отозвался о нем как о «бесчестной и некомпетентной» личности. Также Кан сообщил о своем намерении на пару с Велеллой принять необходимые меры для защиты интересов Йоханссона.

Эти слова подтолкнули Розенсона к решительным действиям. На следующий день, 22 июля, он негласно посетил Джона Бономи в офисе окружного прокурора Хогана и настучал на Толстяка Тони, Чарли Блэка и Велеллу. А также раскрыл всю подноготную о себе самом. Представители окружной прокуратуры были крайне рады получить эти сведения и немедленно предоставили Розенсону полицейскую защиту.