Железный герцог

Почему так произошло? Ведь Веллингтон и Блюхер, казалось бы, совсем не похожи. Нет, кое в чем – очень даже похожи. Характером, например. Оба – прямые и искренние люди, без дипломатических выкрутасов. Оба – много воевали с общим врагом, французами. Казалось бы, хотя бы Веллингтона можно заподозрить в том, что он не вполне искренен. Нет, вполне. Он всегда отзывался о Блюхере с большим уважениям, даже когда между ними возникло, назовем его – недопонимание, во время оккупации Парижа.

Мы приходим к главному и очень важному выводу. Именно личные отношения между Веллингтоном и Блюхером сыграют огромную, возможно – решающую роль в исходе битвы при Ватерлоо.

Как сказал Железный герцог? «Полагаю, мы с Блюхером справимся!»

Они справятся.

Глава четвертая «Армия Севера»

Как я и говорил, в этой книге я представлю английскую версию событий. Поскольку в любой версии Ватерлоо без французов и Наполеона нам всё равно не обойтись, то о том, что принципиально важно для понимания и действий, и поведения Веллингтона, упомянуть нужно обязательно.

Начнем, пожалуй, с самого императора. Есть универсальное объяснение от генерала Вандамма. От 17 июня 1815 года, за день до Ватерлоо. «Он уже не тот, что прежде». Коротко, ясно, а главное – по большому счету правильно.

Неправильно – сказать, и на этом успокоиться. Если бы всё было так просто, никто бы не писал новых книг. А мы всё ещё можем предполагать и задаваться вопросами, сомневаться…

Вот я могу сказать, в 1812-м он «не тот», а год спустя – снова «тот». Люди, которые хорошо знают военную историю, меня прекрасно поймут. И вообще, какой Наполеон – тот?

Раскрою большой секрет. Есть много разных Наполеонов. Тот, который был смертельно напуган во время переворота 18-го брюмера, и тот, который в несколько минут решил исход Аустерлица, это всё – ОН. Просто мы настолько привыкли воспринимать Наполеона как памятник, что сильно удивляемся, когда сквозь камень или бронзу пробивается что-то человеческое.

Я написал о Наполеоне книгу и всё время пытался понять, что же общего между злым на весь мир мальчишкой из Бриенна и упорно отказывающимся признать предательство Талейрана императором Франции. Что им движет? Когда он – тот?

Он сильно затруднил нам ответы на эти вопросы. На острове Святой Елены он написал (точнее – надиктовал) новую историю своей жизни. Такую, какая ему нравилась, где он – всегда тот.

Он много чего наговорил про Ватерлоо. Кажется, перевернешь страницу – а там и результат другой. Нет, результат тот же. Однако о Ватерлоо Наполеон рассказывает как о битве, которую он будто бы и не проиграл вовсе. Это просто потрясающе!

Да, он – человек. Великий, но – человек. Простите за банальность и попробуйте сказать лучше. Вы можете со мной не согласиться, но я убежден в том, что именно в кампанию Ватерлоо мы видим самого человечного Наполеона. Не в смысле его отношения к другим людям, а человека со слабостями. Жалеть его не надо, понять – необходимо.

Болезнь? Как прекрасно сыграл ее Род Стайгер в фильме Бондарчука «Ватерлоо»! Как изобразил адовы муки! С холодным потом на лице и перманентными отключками… Почему кинокритики дружно сказали Стайгеру – «Не верю!»? Потому что актер-то Стайгер великолепный, а сценарий фильма, в котором он сыграл Наполеона, плохой.

Была ли болезнь? Никто не знает. Доктора и камердинер Наполеона не подтверждают. Однако было что-то, очень похожее на болезнь. Бессонница и сонливость, периодические боли непонятного происхождения, потеря интереса к происходящему. Я, конечно, не доктор, но диагноз поставить рискну. Император чудовищно устал. Можно только представить себе, в каком психологическом напряжении он находился с момента бегства с Эльбы. Представляете? Вот и я – нет.

Он, конечно, не из слабонервных, и груз он выдержал, только сколько потратил физических и душевных сил? Наполеон не сломался, но сил становилось всё меньше и меньше.

Может ли сойти за болезнь и не лучшее моральное состояние? Трудно сказать. Мы видим, что во время бегства с Эльбы и, особенно, похода на Париж, он необыкновенно воодушевлен. У него получается буквально всё. Удача с ним! А потом – как отрезало. Все его надежды рухнули в одночасье… Он хотел мира – ему дали понять, что даже разговаривать не станут. Он надеялся увидеть жену и ребенка, а Мария Луиза уже вовсю утешалась в объятиях Нейпперга. А его соратники? Всё не так, как прежде. И он должен быть «тот»?

Конечно же, он не «тот». Замечательно написал Шаррас.

«Быстрота, сила и глубина соображения в нем сохранились, но мысль уже не так последовательно и настойчиво вырабатывалась в голове, а самое худшее было то, что Наполеон утратил прежнюю энергию и решительность.