Железный герцог

…Он долго не решался приступить к чему-нибудь, приступив, опять колебался и, наконец, в самом исполнении не оставлял своей мнительности. От его прежней настойчивости осталось только упрямство, качество для него роковое, ему непременно хотелось видеть вещи в выгодном, а не в настоящем их свете».

Давно замечено – особенно упрямым человеком, которого просто невозможно переубедить, Наполеон становился тогда, когда он и сам не был до конца уверен в правильности принятого им решения. Так было с походом на Россию. Он ведь сомневался. Но его так настойчиво уговаривали не делать этого, что он поступил, отчасти, назло. Скверная черта характера, да что тут сделаешь…

Наполеон ненавидел оказываться в ситуациях, когда от него мало что зависело. Он мог мобилизоваться, как в 1813–1814 гг., а мог и растеряться, как в 1799-м и, хотя он сам в том никогда бы не признался, в 1815-м. Когда он сам ясно видел конечную цель и себя на пути к ней – он был способен горы свернуть и поймать удачу за хвост. В 1815-м – не видел.

Конечно, об обреченности речи быть не может. Слово «обреченность», как и «невозможно», не из словаря императора. Он был авантюристом, но человеком-то умным. Мог он рассчитывать на то, что разобьет Веллингтона и Блюхера? Шансы были 60 на 40, в его пользу. Это абсолютно объективная оценка, при всей симпатии к Блюхеру и Веллингтону.

Хорошо, разбил. Дальше – что? Европа всколыхнется? Поверьте, он так мог говорить, но в наивность Наполеона я бы не сильно верил. Давайте сойдемся вот на чем. Он побеждает союзников в Нидерландах и совершенно не знает, что делать дальше. Добавляет это ему настроения? Вопрос риторический.

…Бесконечно усталый, разочарованный и, что самое страшное, сомневающийся человек. Наполеон «образца 1815 года»… Он будет совершать ошибки? Да в таком состоянии он просто не мог их не делать! Нам остается лишь критиковать его…

Но сначала – давайте его похвалим. За феноменальную организационную работу. «Армия Севера», созданная для похода в Нидерланды, очень хороша.

Порядка 125 тысяч человек. Лучшее из того, что было в его распоряжении. Новобранцев почти нет, это опытные солдаты. Про офицерский состав и говорить нечего. Прекрасные корпусные командиры – Рейль, Вандамм, Жерар…

Споры вызывают маршалы. Хорошо знакомого Веллингтону Сульта император назначил начальником штаба. Логичнее было бы если он, а не Ней, руководил войсками непосредственно на поле боя? Можно ли считать решение Наполеона ошибкой?

Ватерлоо часто называют «битвой ошибок», я и сам сделал эти слова подзаголовком в книге о Ватерлоо. Ошибок с обеих сторон там хватает с избытком. Однако, во-первых, ошибка ошибке – рознь. Во-вторых, нам, знающим результат, легко навешивать ярлыки.

Взять того же Сульта. Он что, не был искушен в штабной работе? Разумеется, был. А как он проявил бы себя в прямом противоборстве с Веллингтоном, мы не знаем, а только можем предполагать.

Или злополучный маршал Груши. Тот, которого сам Наполеон объявит одним из главных виновников поражения. Его назначение – ошибка? Скорее всего, да. Но мог ли император предполагать, что желание отличиться у новоиспеченного маршала компенсирует его недостатки? Конечно же! Он ведь уже не один раз делал нечто подобное, стимулируя подчиненных перспективой.

Остается Мишель Ней, руководивший войсками на поле боя. Это, безусловно, ошибка. Маршал Ней – человек феноменальной храбрости и довольно скромных военных талантов. Однажды Наполеон сказал, что «последний сопляк-барабанщик в моей армии разбирается в военном деле лучше, чем маршал Ней». Жестко и не совсем справедливо, но…

Дело ведь не столько в Нее, сколько в самом Наполеоне. Он знал, что Ней феноменально популярен в войсках, уж куда больше, чем Сульт, так что логика в назначении есть. И не стоит забывать о том, что вся кампания изначально планировалась как некое разовое усилие.

Речь не шла ни об искусных маневрах, ни о скрытых маршах. Пара-тройка сражений, с минимальными временными интервалами. Вот и вся кампания. Годился для таких дел Ней? Да он для них идеально подходил!

В общем, сделай Наполеон подобные назначения лет пять назад, горячих обсуждений они бы не вызвали. Но речь идет про 1815 год. Меньше года прошло с момента первого отречения императора, а плохое прошлое уже есть.

И маршал Ней теперь не только Храбрейший из храбрых, но и человек, обещавший королю привезти бежавшего с Эльбы Наполеона в железной клетке. Император – «не тот», а Ней – «совсем не тот».