Железный Гулаг

– Четыре сверхчувствительных микрофона там наверху. По звуку можно определить структуру грунта, – похвастался он.

– «Челноком» тоже ты рулишь, когда его вставят? – спросил я.

– Двустороннее управление. Приоритет у тех, кто непосредственно в нем находится, но если нужна точность расстояния и в случае чего, то и я отсюда могу.

– А в случае чего…?

– Ну вот, лет пять назад, наши ребята поехали пружину крепить и надышались каким-то газом. Отключились полностью. Я их спустил быстро. Откачали.… Да всякое может быть.

Мы ещё поговорили. Славик оказался вольнонаёмным местным жителем, подписавшим договор о неразглашении, и запрете на выезд из района. «Зарплата в пятьсот рублей оправдывает все ограничения», – подытожил он. Я не согласился, конечно, мысленно – не хотелось его обижать. Свобода передвижения очень дорога человеку, что бы ей пренебрегать. Но… каждому своё.

Глава 19.

Обед, ужин, завтрак, – такого понятия здесь не существовало. День, ночь – тоже. Искусственное затемнение никто не создавал. Двенадцать часов смена. Приём пищи проходил после отдыха, во время работы и в конце перед сном. Спали на матрасах прямо в одежде, единственное, что было индивидуальным – это наволочка. Конечно, присутствовали здесь и умывальник, и душ с холодной водой, но мало у кого оставалось сил на гигиену. Оправдание – банальное: вши тут не живут, баб нет, а отмоемся и побреемся уже на «Ленстали».

Первые дни я прикасался головой к подушке и проваливался в глубокий сон. Работа была тяжёлой, монотонной и беспрерывной. Перекуры – по ходу дела. В туалете не задержишься, так как вся нагрузка ляжет на напарника. Небольшой перерыв на обед, давал лишь малую передышку.

Грунт представлял собой сухую, измельчённую в комочки глину. Во всяком случае, ничего другого он мне не напоминал. Больше всего рассыпалось на пол в изломе пружины. Идеальной чистоты не требовалось, но и запускать нельзя было тоже. Основную часть времени мы сгребали его в кучу, и потом закидывали лопатами на транспортерную ленту. Каски выручали от падающих камешков.

Однажды Саня поставил меня на полсмены, для ознакомления, на верхнюю круговую площадку прикручивать зубчатые пластины. Они играли роль жёсткого каркаса и одновременно по их зубцам ходили шестерни моторов, толкающих всю шахту вверх. Вот здесь понадобилась сила и сноровка. Каждая из них весила килограммов двадцать пять тридцать. Задача заключалась в том, что бы за два часа, пока двигается пружина между зазорами в швеллерах, навесить их на направляющие штырьки, приваренные к накладке. Для этого пластину надо было поднять перед собой и приспустить в промежуток снизу. Прикручивалась она на болт большим накидным гаечным ключом. Тут же вторым болтом крепилась нижняя часть верхней пластины. И так по кругу четыре штуки. Третье центральное отверстие с резьбой оставалось пустым. Вроде не очень торопливая работа, но под конец с непривычки, руки онемели и перестали держать лопату. Меня подменили.

Адаптировался я, где-то на десятый день. То есть проснулся после смены не через двенадцать часов, а спустя восемь. Как сказал Ванька: это первый признак акклиматизации.

– Жить будешь, Лёха! – спрогнозировал он. – Иди, умывайся, чайку попьём. Вчера пряники завезли.

В брезентовой палатке, в нескольких шагах от нашей было организовано что-то вроде бани. Четыре умывальника, две лейки с холодным душем и шкаф с чистыми полотенцами. Я вымылся полностью и побрился. Настроение поднялось. А после чаепития с пряниками решил, что жизнь не такая уж и плохая штука. До работы почти четыре часа. Свободного времени полно. Кто-то читал, кто-то играл в настольные игры. Мне захотелось погулять.

– Ну, пойдём, бульдозеры посмотрим, – согласился Иван.

Мы дозаправили баллоны, надели рюкзаки, и вышли через навешенный брезент, исполняющий функцию ворот. Вокруг станции было светло. Слева шла трасса, а справа – транспортерная лента, уходившая метров на сто в сторону. Колёсные бульдозеры, работали слаженно и почти бесшумно, хотя и были дизельные. Один, с отвалом спереди отгребал грунт от конца ленты подальше вглубь, создавая там кучу, а другой, с ковшом, загребал его и увозил ещё дальше. У каждого сзади крепилась небольшая цистерна с воздухом.

Мне не понравилась такая работа. Двенадцать часов в одиночестве, не выходя из будки бульдозера, все-таки скучно. На станции – все вместе, дышат общим воздухом, общаются, говорят и слышат друг друга. Хотя многие и считали труд «дворников» самым тяжёлым здесь, я готов был не согласиться.

Мы прошли по дороге около километра. Фонари на столбах стали появляться реже, от чего создавался полумрак. Снова накопилось множество вопросов, но пришлось отказаться от болтовни, из-за неудобства манипулирования маской.