Железный Гулаг

Время перевалило уже за полночь. От увлекающей беседы тяжело оторваться, как от хорошей книги. А тем более общаясь с настоящим академиком. Я сходил ещё за одной бутылкой пива и предложил:

– Иосиф Фёдорович, давайте сменим тему. Если, конечно Вы не устали.

– Болтать – не работать. О чём хотите поговорить? – Старик тоже разошёлся. В глазах появилась искорка возбуждения, азарта.

– Как же так получилось, что скважина существует больше сорока лет, а шахт сделали всего три, хотя на каждую уходит по два года?

– Понимаю Вас, Алексей. Учебника по истории «Тунгуски» ещё не написали, да, наверное, и не напишут никогда. Вообще, шахт было четыре, но первую официально не считают. Она строилась, как вторая точка для ориентирования, и как экспериментальная в Семипалатинске. Там после и взорвали первую бомбу. Эффект превзошёл все ожидания. Но все по порядку.

В конце тридцать первого по приказу ЦК КПСС, стали усиленно искать место падения метеорита, и зимой тридцать второго с самолёта его обнаружили. Год ушёл на исследования: спускались вниз на тросах в скафандрах, изучали породу, материал стенок, температуру. И только в тридцать третьем решили основать здесь станцию. Тогда и построили наверху небольшую зону на сто человек. В мае тридцать четвёртого, установили, что давление на этой глубине ничем не отличается от земного, скорее всего за счёт присутствия азота, а может ещё из-за каких аномалий. И в тот же год первые зэки спустились на «железный лёд». Затем учёные изучили потолок. Видели его? Он, как огромный дуршлаг. Толщиной почти в километр и с двадцати метровыми дырами, через них и бурить возможность появилась. Ну, а пол до сих пор исследуют.

В начале тридцать шестого, когда узнали, что представляет собой вся структура планеты на этом уровне, был подписан сверхсекретный указ о подрывной деятельности под территориями враждебных нам государств. Он так и назывался. Но подразумевал совершенно иную цель. Шахты собирались бурить для незаметного проникновения диверсантов. Вот тут и понадобилась бесплатная рабочая сила в большом количестве. Смертность здесь была запредельной. Я думаю, репрессии конца тридцатых и последующие обусловлены и этим фактом тоже. Выжили только некоторые учёные того поколения, а ваш брат погибал, как на войне – десятками и сотнями. Однажды, когда строили «Ленсталь», заклинило насос наверху. И все, кто был внизу, без малого, человек пятьдесят, задохнулись. Первопроходцам всегда тяжело. Сегодня вас берегут, Алексей. Высшую меру наказания редко применяют, а убийц стараются сюда не брать.

Иосиф Фёдорович задумчиво притих. Я закурил. Меня охватывала гордость за этого человека. Столько лет безвинно провести в подземелье, но суметь сохранить такую ясность ума и лояльность ко всему миру, дано не каждому. Он тоже прикурил сигарету и продолжил:

– После, Алексей, ударными темпами начали строить зоны наверху простые зэки, а здесь прокладывать дороги на юг и на запад «расстрельные», конечно, под строжайшим секретом. Лет двадцать ушло на обустройство азиатской и американской трасс. А пока их строили, кто-то придумал использовать термин «подрывной деятельности» в прямом смысле. Наверное, это было связано с появлением атомного оружия. Мы до сих пор не знаем, чья это идея – минировать столицы.

Изначально в планах была Япония, но в конце пятидесятых передумали и остановились на Китае. Лет шесть потратили на бурение Семипалатинской, и столько же на две Китайские скважины. На них и опыт накапливался, и технологии новые внедрялись. А дальше, как говорится, запустили серийное производство. Вот такая история «Тунгуски».

– Они и, правда, хотят всю планету заминировать? – спросил я.

– Все большие державы, а точнее их столицы и крупные города входят в список потенциальных врагов нашего государства. Даже если сегодня у нас с ними хорошие отношения. В Америке пять точек наметили: под Нью-Йорком, Вашингтоном и Хьюстоном уже роют, а Сан-Франциско и Сиэтл в разработке. Не могут решить, как путь прокладывать: дальше от Вашингтона, или новую дорогу на восток тянуть. Восточное расстояние короче получается, если помните карту, но западная трасса уже обустроена по большей части. Европа и Анкара в ближайшей перспективе. Там уже дорожные бригады работают.

– Иосиф Фёдорович, и как всё происходит после взрыва? В живых кто-нибудь остаётся?

– Нет. Представьте, что смотрите на весь город с высокой горы. И вдруг, он на Ваших глазах медленно приподнимается и исчезает, проваливаясь в бездну. Когда пыль рассеется, Вы увидите пустую равнину. Общее выражение «сравнять с землёй» очень точно подходит в нашем случае. Теперь Вы понимаете, какое это страшное оружие?

Я кивнул. В столовой кроме нас никого не осталось. Старик и не собирался уходить. Общение с новым человеком явно доставляло ему удовольствие. И чтобы опять не перейти в разговоре на политику, мне пришлось начать рассказывать о Москве, о новых стройках домов, станций метро, кинотеатрах. О своём деле, прошлой личной жизни. Разошлись уже в третьем часу ночи.