Железный Гулаг

Вечерняя смена 17 октября 1989 года начиналась, как и все остальные рабочие будни, не предвещая ничего необычного. Я чистил зубы, готовясь к очередному подъёму наверх, когда в душ забежал Ванька и прокричал:

– Лёха! Какой-то гул стоит вокруг. Пошли, послушаешь.

Я спокойно, как и положено бригадиру, умылся, вытер лицо полотенцем, вышел на станцию и прислушался.

– Какой гул? Не слышу ничего.

– Бери рюкзак. Пойдём. – Иван был не в меру возбуждён.

Мы перешагнули порог брезентовых ворот и прошли вперёд метров сто. И тут я отчётливо почувствовал еле заметную вибрацию пола, создающую имитацию гула. По логике шума никакого не могло быть из-за отсутствия полноценной атмосферы, но микроскопическая дрожь «железного льда» как-то передавалась через ноги в голову, и в ушах появлялся низкочастотный звук, подобный гулу. Было похоже на стук кровяного пульса, отражающегося в каком-нибудь ухе, только он шёл сплошным потоком. И это не походило на тряску земли, когда мимо проходит товарный поезд, все было во много раз тоньше, но глобальнее.

Я пожал плечами в знак непонимания ситуации, и мы вернулись на станцию. Бригада потихонечку подтягивалась к площадке остановки «челнока». Захватив в палатке куртку и каску, я зашёл в операторскую будку.

– Толик, соедини меня с «Максимычем».

– Он только вечером будет. Чего случилось-то? – спросил он, заметив моё задумчивое лицо.

– Не знаю. Вибрация пола какая-то за станцией. Еле ощутимая дрожь, но в ушах эхом отражается.

– Я не чувствую ничего.

– Здесь нет…, а там чуть подальше…, – мне вдруг ясно представилось моё глупое положение со стороны: пытаюсь объяснить то, чего сам не понимаю. «Ещё подумает, будто смену сорвать хочу». – Ладно, не заморачивайся. Поехали мы работать, – я махнул рукой, и вышел из будки.

– Лёх, постой! – окликнул меня Толик. – Такое бывает, когда у «трамволёта» колесо спустит. Им менять его лень, или нет запаски, и он на ободе едет до ближайшей станции.

– Понятно.

Мужики собрались около лифта. Никто ничего не слышал и не чувствовал. Ванька ждал меня внизу.

– Ну чего там? – нервно спросил он.

– «Трамволёт» на ободе едет. И дрожит весь «железный лёд».

– Какой, на хрен, «трамволёт». Ты глупый что ли?

– Не паникуй, Вань. Учёные разберутся. Поехали, закончим эти «норы крысиные».

Всю дорогу наверх Иван изредка поглядывал в мою сторону. То с укором, то с каким-то сожалением, а однажды мне показалось, будто он прощается со мной. У меня даже мурашки проступили от его взгляда. «Дурак старый»! – выругал я его в мыслях. Гипотеза с «трамволётом», конечно, не выдерживала никакой критики, но другого в голову ничего не приходило. Мы находились в неизведанной до конца части планеты, и здесь могло случиться всё, что угодно, даже вопреки законам физики.

День проходил в обычном режиме, и к обеду мы с Ванькой уже забыли об утреннем инциденте. На перерыв вся бригада собралась в кессоне. Рассказывали анекдоты под тушёнку с хлебом и чаем, много смеялись. Затронули тему переезда на землю. Я снова, уже в который раз, приводил доводы, услышанные от «Максимыча» о том, что проект не закрывают, что его придётся обслуживать, и что замены нам, с точки зрения экономики и безопасности, просто не существует. «Мы же не «Янтарную комнату» зарыли и спрятали, где, естественно, избавляются от ненужных свидетелей. Мы построили объект, на котором надо работать всё время, пока он существует», – говорил я. И со мной соглашались все мужики без исключения. Наверное, им приятно было слушать то, что они хотели услышать.