Железный Гулаг

Проснулся я от палящего солнца, находившегося в самом зените. Боль пронизывала всё тело, но голова была ясной. Прокрутив в памяти свой кошмарный сон, мне стало не по себе. Я стряхнул остатки видения, как навязчивую муху. Хотелось думать о хорошем. Воспоминания вчерашних событий волной накрыло моё сознание: «Я жив! Я свободен! Я даже не ранен! Не чудо ли это! Меня никто не будет искать. Для «Максимыча» и руководства я погиб. Невероятно! Можно легко начать новую жизнь». Мысль о разорвавшейся бомбе сейчас мне виделась не состоятельной. Во-первых, случайно взорвать её невозможно ни при каких обстоятельствах, во-вторых, специально делать этого никто не будет, с точки зрения неизвестности того, как поведёт себя вся планета, если взорвать термоядерный заряд внизу в земной нише. И в-третьих – не могли их привезти раньше времени. Это целое событие. Мы знаем точные дни доставки бомб, ожидаем, за неделю готовимся к их приёмке. Здесь что-то другое. Может американцы проводили какие-нибудь подземные испытания? Вопрос оставался открытым. Ещё одна мысль не давал покоя: «Где я? Бригада работала под Сан-Франциско, плюс метров триста в сторону. Потом понесло вверх и дальше от шахты, несло с такой силой, что дух захватывало. Должно быть, я нахожусь где-то в пригороде». Взгляд, брошенный на, чудом сохранившиеся часы, привёл меня к пониманию, почему время не соответствует действительности. Оно у меня не местное. А разница в часовых поясах между, пусть Красноярском, и Сан-Франциско больше двенадцати часов. Все понемногу вставало на свои места. «Найти бы ещё кого-нибудь из своих ребят…. Нужно на гору подняться!» – мысль прямо возбудила меня. Четвертинка влажного чёрного хлеба и пара глотков оставшегося чая придали ещё больше сил. Забрав сигареты, спички и молоточек, я оставил рюкзак с каской на земле и двинулся в сторону горного хребта.

Горы здесь были красивые, зелёные от обилия растительности, чем-то напоминали Кавказские, только меньше. Я визуально присмотрел себе площадку на возвышенности, освобождённую от деревьев и стал взбираться. Одышка и затылочная боль проявились уже на полпути. Влияла высота и переизбыток кислорода. Столько лет дышать закаченным воздухом и вдруг попасть в свежий горный климат. Такая резкая перемена неминуемо должна была сказаться на организме.

Через час я добрался до нужного выступа и огляделся. Расщелина, почти по всей её протяжённости, просматривалась, как на ладони. Никаких движений внутри неё и вдоль на поверхности не происходило. Я вглядывался в каждый отрезок провала очень внимательно. Вся низина была безлюдна. «Вероятно, ребята не выбрались и погибли. Повезло только мне одному», – неизбежный факт заставил сердце стучать сильнее. К глазам вновь подступили слезы.

Я оторвал взгляд от, лежащего внизу, ландшафта и посмотрел вдаль. Там приблизительно в десяти пятнадцати километрах начинался океан, а перед ним на побережье вырисовывались очертания небольшого городка или посёлка. Недалеко от меня где-то в часе ходьбы шла дорога, ведущая в том направлении. «Что ж, надо идти к людям, – рассуждал я, – Еды и воды нет, сигареты со спичками промокли. Если это американцы, а не жители библейского загробного мира, как-нибудь выкручусь. Прикинусь человеком, потерявшим память. Частичная амнезия после того, как упал с обрыва. Бывает. Внешний вид у меня подходящий. А Ванька или кто из мужиков, вдруг окажутся, живы, они тоже пойдут в ближайший населённый пункт. Это единственное правильное решение». Я спустился с возвышенности и направился к дороге, вспоминая вслух предложения и произношение на английском языке.

Глава 2.

Quake, quake, earthquake – землетрясение. Слово, чаще всего повторяющееся в разговорах людей на улице, поставило все на свои места в моем сознании. Пообщавшись с какой-то женщиной, я узнал, что здесь произошёл мощный подземный толчок в семь баллов, распространивший свои волны по всему полуострову. Невероятное совпадение, спасшее меня от заключения и погубившее половину моей бригады. На минуту меня охватило чувство вины за их гибель: «Значит, станция цела. Если б я послушался Ваньку и отменил смену до выяснения обстоятельств, связанных с появившейся вибрацией, то все остались бы, живы». Приходило на ум сравнение с решениями командиров на войне, бросавших свои отряды в бой на неминуемую гибель. Но тут же находилось оправдание: «Нет, здесь по другому, это – стихийное бедствие, никто и предположить не мог его неожиданное появление. Надо быть провидцем или самим Богом, что бы продумывать наперёд природные катаклизмы. Я тоже мог погибнуть, все находились в одинаковых условиях. Просто, мне повезло больше других. Судьба решает всё за нас», – сделал я вывод, эгоистично сняв с себя груз ответственности.