Железный крест

— Почему бездельничаете? — набросился на них лейтенант, подходя ближе. — Давайте-ка как можно быстрее двигать отсюда! Или вам хочется послушать музыку русских минометов? — спросил он и расплылся в улыбке: — Представляю, какой сюрприз их ждет, когда они пойдут в атаку.

И колонна двинулась вперед, правда, уже гораздо быстрее. Спустя несколько минут пригороды остались позади. Штайнер напоследок оглянулся. Хотя уже начинало светать, свет был тусклый, и он сумел разглядеть лишь серые вершины гор — казалось, будто они парили в воздухе, словно облака. Впрочем, на фоне серого утреннего неба уже можно было различить и силуэт самого города. Увы, ничего не шевельнулось в душе Штайнера. Казалось, способность чувствовать умерла в нем, застыла, превратилась в лед. Зато мысли, не переставая, роились в голове, причем вокруг одного и того же. Ему предстоит свести счеты, от этого ему не уйти. Истинный виновник того, что случилось, — Штрански. Трибиг был не более чем орудием в его руках. Что ж, орудие уничтожено. Но самая сложная задача еще впереди. Что будет с ним самим, мало что значит, главное, чтобы Штрански понес заслуженную кару.

Штайнер задумался над тем, как это осуществить. Пристрелю мерзавца, подумал он. Что может быть проще. Другое дело, где? На этот вопрос он сможет ответить лишь тогда, когда они догонят батальон.

Его мысли прервал Голльхофер. Он подбежал к нему и позвал по имени.

— Для вас, Штайнер, — произнес он, протягивая листок бумаги. — Только что получено из штаба полка, — добавил он с ноткой уважения в голосе. — Вам велено туда явиться, как только мы прибудем на новое место.

Увы, Штайнер внешне не проявил ни любопытства, ни намека на интерес, и лейтенант разочарованно сунул листок себе в карман.

— Возможно, это значит, что вас ждет Рыцарский крест, — произнес он с наигранной веселостью, но Штайнер лишь пожал плечами. Вызов в штаб встревожил его, хотя он и попытался уверить самого себя, что это не имеет никакого отношения к смерти Трибига. Тем не менее кислое выражение на его лице сделалось еще отчетливее. Голльхофер пристально посмотрел на него.

— Что с вами? — спросил он с ноткой раздражения в голосе. — Вы ведь заслужили награду. Даже если у вас медалями уже увешана вся грудь.

Штайнер упрямо хранил молчание.

— Да, странный вы тип, — произнес лейтенант и сердито усмехнулся. Настроение у него испортилось, и он с угрюмым видом стоял, дожидаясь, пока к ним подойдут остальные бойцы. Затем ему пришла какая-то мысль, и он крикнул:

— Если хотите, можете оставаться с нами! Все равно нам тоже в штаб.

Не повернув головы, Штайнер кивнул. Рядом с ним шагал Фабер, и неожиданно до него дошло, что они вот уже несколько часов не перебросились друг с другом ни единым словом. Уж такой он, подумал Штайнер, слова от него не дождешься, зато когда нужен, всегда рядом.

Вызов в штаб не давал ему покоя. Эх, знать бы, что за этим стоит! В конце концов он был вынужден оставить попытки угадать, что за этим кроется. Тем временем уже почти рассвело, и взгляду предстала местность по обе стороны шоссе. Столь милые сердцу виноградники наводили грусть. Урожай был давно собран, а листья успели приобрести яркие краски осени; казалось, их окунули в горячие угли. Штайнер поднял голову и увидел, как над горизонтом поднимается сиреневая дымка, увлекая за собой иссиня-черную цепь гор. Впечатление было такое, будто шоссе оканчивалось неким неземным свечением, которое, словно лампа, испускала сама земля. Со странной тоской в груди Штайнер наблюдал за тем, как восходит солнце. Он оглянулся и увидел лица солдат, омытые этим бледным желтоватым сиянием, как будто то были души погибших и они маршировали по шоссе прямо на небеса. Впечатление это исчезло лишь тогда, когда над горами показался сияющий диск. Сделав беззвучный рывок, он устремился выше, заливая ослепительным светом последние уголки, где еще затаилась ночь. И настал день.

Спустя четверть часа лейтенант Голльхофер приказал роте остановиться, а сам подошел к Штайнеру.

— Пусть ваши солдаты идут дальше, — приказал он. — Пока не достигнут тоннеля, им лучше держаться железнодорожной насыпи. Насколько мне известно, ваш батальон расположен где-то в той стороне.

— А куда нам? — спросил Штайнер.

Голльхофер указал на проселок, который уходил от шоссе влево, теряясь где-то среди виноградников.

— Мы пойдем напрямую. Шоссе также ведет к штабу, однако в окружную, и петляет между гор. Мы будем на месте примерно через час, если только карта не врет. — Говоря это, он обратил внимание на ранец Штайнера и поинтересовался: — Что в нем у вас?

Сначала Штайнер не понял вопроса, однако тотчас вспомнил, что сорвал с башни флаг и тот по-прежнему пристегнут ремнями к ранцу. Черт, он совершенно о нем забыл.

— Сувенир на память, — ответил он, не вдаваясь в подробности, и повернулся к Крюгеру: — Отнесите его к Фетчеру, — произнес он сдавленным голосом. — Пусть засыплет могилу вровень с землей. Так ему и передайте. Чтобы было ровно и нельзя было догадаться, что там кто-то похоронен. Вам все ясно?

Крюгер кивнул.