Железный крест

Он оторвал от них взгляд лишь тогда, когда Брандт резко повернулся, в три огромных шага пересек комнату, снял с гвоздя на стене футляр с биноклем, вернулся к окну и приставил бинокль к глазам. Так как он при этом не проронил ни слова, то никто из присутствующих не рискнул задавать ему вопросы.

— Самолеты? — шепотом спросил Килиус, наклонившись к Кизелю.

— Мы бы услышали, — ответил он и пожал плечами.

Брандт буквально высунулся из окна, но бинокля от глаз так и не отнял. Столь странное поведение не могло не внушать тревогу. Наконец Кизель не выдержал и спросил:

— Что-то необычное?

Брандт не удостоил его ответом. Он еще пару секунд постоял у окна и лишь затем опустил бинокль. Когда он обернулся, на лице его застыло изумленное выражение. Однако ничего объяснять он не стал. Зато нарочито спокойным тоном обратился к Килиусу:

— Да, кстати, пока не забыл, хочу вам сказать одну вещь. Я был бы вам крайне признателен, если бы вы в разговоре с гауптманом Штрански воздержались от упоминания о его переводе на другой фронт. Хочу преподнести ему сюрприз сам. А за вашими вещами я пошлю.

— Разумеется, — ответил Килиус, вставая.

— А со мной вы разве не хотите поговорить про герра Штрански? — спросил Морлок.

Брандт с полсекунды смотрел на него из-под полуопущенных век, а затем покачал головой:

— Поговорим о нем чуть позже. Сначала я должен сам побеседовать с ним. — Полковник повернулся к Кизелю: — Проводите офицеров до машины, — произнес он и обменялся рукопожатием с Килиусом. С Морлоком он попрощался лишь кивком. Как только дверь за обоими гауптманами закрылась, он вновь подошел к окну и проследил, пока машина не отъехала от штаба и вскоре, в облаке пыли, скрылась за поворотом шоссе.

Проводив Морлока с Килиусом до машины, Кизель тотчас вернулся, а войдя в комнату, в явной растерянности сел за стол. Озабоченное выражение лица Кизеля позабавило полковника, и рот его скривился в презрительной усмешке. Брандт встал, сложив руки на груди, и с вызовом посмотрел на адъютанта. Но Кизель молчал. Наконец Брандту это надоело, и он спросил:

— Ну и?

Правда, иронию в голосе он так и не смог скрыть.

По лицу Кизеля промелькнули самые разные чувства. Когда же он заговорил, то почти с педантичной осторожностью подбирал слова.

— Вы подбрасываете мне загадки, — негромко произнес он. — Возможно, я проявляю крайнюю неосмотрительность, когда говорю вам, что как адъютант я чувствую себя неловко, когда меня отстраняют от участия в разговоре, который касается меня в не меньшей степени, нежели других ее участников. Скажите, для вас явится неожиданностью, если я попрошу вас заменить меня кем-то другим?

Лицо полковника являло собой целый калейдоскоп эмоций. Тут были и гнев, и презрение, и обыкновенное раздражение. Высокомерие, которое подобно патине лежало на его коже, спряталось куда-то в глубину глаз.

— Не думаю, что это явилось бы для меня сюрпризом, — возразил он ледяным тоном. — Но вы прекрасно знаете, что никуда я вас не отпущу. Не потому, что вы незаменимы, — отнюдь, как впрочем, и я сам, — а потому, что я не хочу видеть у себя в адъютантах создание типа Морлока. И пусть вы временами действуете мне на нервы, ничего страшного, мне не привыкать, и я имею полное право требовать того же самого от вас — принимать меня таким, каков я есть.

Кизель задумчиво наклонил голову.

— Это был лишь теоретический вопрос, — произнес он безмятежным тоном. — Будь я не в силах больше терпеть вас как своего начальника, у меня было бы одно утешение: моим мучениям скоро конец. Еще один такой разговор с Морлоком, и, возможно, моей проблеме найдется иное, не столь мирное решение. Не думаю, что мне оно было бы по душе.

— Понятно, — произнес Брандт и улыбнулся. — Вы боитесь? — задал он коварный вопрос.

— Бояться нужно в первую очередь самих себя, — ответил Кизель, пожимая плечами. — В конце концов, ведя такие разговоры, вы рискуете не моей головой, а своей.

Брандт нахмурился:

— И это все, что вы хотите сказать?

— Нет, — покачал головой Кизель. — Еще мне хотелось бы вас попросить об одной услуге, — добавил он уже вполне серьезно.

Брандт подошел к столу и рассеянно посмотрел на разбросанные там бумаги.

— Поговорим об этом попозже, — ответил он. — Так что вы узнали от Штайнера?

— Увлекательнейшая история! — воскликнул Кизель и пересказал ее полковнику. Брандт слушал его, не перебивая, с каменным лицом. — Не могу избавиться от впечатления, — признался Кизель, — что Штайнер утаил от меня пару-тройку подробностей. Было бы неплохо допросить другого участника.

— Это еще зачем? — спросил полковник.

Кизель пожал плечами:

— Мне почему-то кажется, что Штайнер покрывает гауптмана.

— Сомневаюсь, — с жаром возразил Брандт. Кизель удивленно посмотрел на него — он никак не ожидал от начальника такой страстности. Брандт одарил его странной улыбкой:

— Кстати, а где сейчас ваш Штайнер?

— Полагаю, что в соседнем доме. Я предложил ему поспать пару часов, прежде чем он вновь нам понадобится.

— Он знает, что Штрански должен прибыть сюда?