Железный крест

— Думаю, что да, — произнес Кизель и задумался. Затем кивнул: — Вспомнил, я упомянул об этом в нашем с ним разговоре.

— Вы упомянули об этом! — повторил Брандт и расхохотался истерическим смехом, от которого сотрясалось все его тело. — Да вам цены нет! — добавил он, хватая ртом воздух. Выражение его лица сделалось серьезным, причем столь внезапно, что Кизель был не в состоянии проследить смену его настроения. Полковник вскочил на ноги и вновь подошел к окну. Он постоял там какое-то время, глядя на ущелье. Когда же он повернулся, в глазах его горел мрачный огонь. — Я вам еще сегодня утром сказал, что вы не только непредсказуемы, но еще и наивны. Вы знаете, за кем я наблюдал в бинокль с полчаса назад?

Неожиданно лицо его показалось Кизелю чужим, если не откровенно жестоким.

— За Штайнером. За тем самым Штайнером, который, по вашим словам, сейчас спит без задних ног в соседнем доме. Вы круглый идиот, Кизель, вот вы кто. — Полковник усмехнулся и сложил на груди руки. — Штайнер — продукт нашего времени, — продолжал он, и Кизелю показалось, будто он уловил в голосе полковника удовлетворенные нотки. — Помните наш с вами разговор про справедливость? Помните, что я тогда сказал? Конечно, помните, не можете не помнить. И я бы добавил: стоит только высшим силам что-то напортачить, и такому человеку, как Штайнер, наплевать, что он вмешивается в ход важных событий. Более того, он был бы круглым дураком, если бы упустил свой шанс на том основании, что верит в высшую справедливость. Потому что высшая справедливость — это мечта слабых, Кизель, и вам давно пора усвоить эту истину.

Полковник умолк и принялся мерить шагами комнату. Кизель встал и, не говоря ни слова, направился к двери, но Брандт перегородил ему путь:

— Куда вы?

Кизель не удостоил его ответом, однако его побледневшее лицо сказало Брандту все, что тот хотел услышать.

— А у вас, смотрю, воображение будет даже побогаче, чем я думал, — холодно заметил Брандт. — В ближайший час мне никак не обойтись без вашей помощи. Нужно определить маршрут движения для каждого батальона, и я полагаюсь на вас.

— Я вернусь через десять минут, — негромко, но решительно ответил Кизель.

Брандт покачал головой:

— Вы останетесь здесь, — заявил он тоном, не допускающим возражений. — Вы меня поняли?

И вновь Кизель ничего не ответил. Тогда Брандт вернулся к столу и склонился над картами.

— Подойдите сюда, — приказал он адъютанту, но тот даже не сдвинулся с места и продолжал стоять рядом с дверью.

— Кстати, если вы не поняли, поясняю: я только что отдал вам приказ, — произнес полковник, но уже гораздо мягче.

— Я понял, — ответил Кизель, едва сдерживая душивший его гнев. — Вы делаете меня соучастником преступления.

Брандт выпрямился:

— В этот момент я созрел для того, чтобы повести вверенный мне полк в каменную ловушку, из которой ему уже никогда не выйти. О соучастии в каком преступлении вы говорите?

Ход был ловкий. Но Кизель отказывался признавать поражение:

— Тому, другому, преступлению нет оправдания.

— Вы не ответили на мой вопрос, — возразил Брандт. — В данной ситуации у меня нет времени на философские дебаты; для меня важнее принять совершенно иные решения. А теперь давайте оставим эту тему и перейдем к куда более насущным вещам.

С этими словами полковник сел за стол.

— Начнем с полка Килиуса, — произнес он бодрым голосом.

17

Было без двадцати девять, когда у самого горизонта на дорогу выползла темная точка и начала медленно приближаться. Это наверняка Штрански, решил Штайнер. Он положил автомат рядом с собой и, сощурившись, начал всматриваться в серую ленту шоссе, что, извиваясь, бежало через безлюдные холмы. Почему-то на фоне унылого пейзажа дорога производила впечатление чего-то чужеродного; телеграфные столбы напоминали огромные палки, непонятно зачем воткнутые в землю. Черное пятнышко у горизонта постепенно увеличивалось в размерах. Штайнер пожалел, что у него нет бинокля. Он продолжал лежать, распластавшись на земле. Несмотря на утренний час, даже сквозь гимнастерку он ощущал исходившее от песка тепло. Постепенно его охватила усталость, начиналась она почему-то от головы и ленивой волной катилась дальше, к пальцам ног. Впрочем, чему удивляться, подумал Штайнер, ведь он не спал практически двое суток. Вот это да! Он сам от себя такого не ожидал. Но предаваться пустым размышлениям было некогда, и он вновь сосредоточил все внимание на черной точке, которая уже заметно приблизилась к нему. Сначала он различил лишь смутные очертания чего-то, что с черепашьей скоростью ползло по шоссе. А время от времени и вообще замирало на месте. Постепенно, однако, он разглядел человеческую фигуру. По дороге размашистым шагом шел какой-то человек.