Железный крест

Штайнер посмотрел на часы. Второй час ночи. Все, за исключением караульных, спали, закутавшись в одеяла. Лошади, опустив головы, стояли среди деревьев, окружавших небольшую поляну, которую взвод выбрал для ночлега. Солдаты наткнулись на нее после двух часов скитаний по непролазному лесу. Штайнер без всяких сомнений решил остановиться здесь. Поставив часовых, он сел возле Дитца, придерживая его голову, и приготовился к самому худшему. Когда юноша пошевелился, он зажег фонарик и осветил его лицо. Ему было знакомо это скорбное выражение, предшествующее скорой смерти. Он уже сотни раз видел его. Ниже скул появились черные ямки, кожа на подбородке натянулась и сделалась восковой, под глазами залегли тени, которые как будто медленно распространились на все лицо. Дитц не доживет до утра. Когда Штайнер понял это, в нем как будто что-то сломалось. Однако он уже был не способен испытывать горе.

Немного позже, когда Дитц открыл глаза, взводный склонился над ним.

— Тебе больно? — спросил он. Собственный голос показался ему неприятно скрипучим. Дитц, широко открыв глаза, посмотрел на него. Затем пошевелил головой и прошептал:

— Пить!

Он отпил из фляжки, которую поднес к его губам Штайнер.

— Еще? — спросил взводный.

Дитц кивнул. Сейчас он был в полном сознании и пытался ухватиться за порванную нить воспоминаний, чтобы найти объяснение своему нынешнему состоянию. Он явственно чувствовал, как холодная вода течет в горло, попадает в желудок и утоляет жажду. Однако события минувшего дня переплелись в причудливый узел вместе с его недавними бредовыми видениями. Слегка повернув голову, он спросил:

— Что со мной?

Штайнер ответил не сразу. Голос Дитца принял жалобную интонацию:

— Скажи, что со мной случилось? Почему ты молчишь?

— Ничего особенного, — наконец ответил Штайнер. — Тебя немного царапнуло пулей, только и всего. — Немного помедлив, он добавил с деланой жизнерадостностью: — В самом деле, только и всего.

— Плохи мои дела?

— Нет, всего лишь царапина. Ничего серьезного.

— Неправда, — возразил Дитц. В его голосе прозвучала такая уверенность, что у Штайнера перехватило дыхание.

— Почему неправда? — беспомощно спросил он.

— Неправда, что со мной ничего серьезного. Не лги мне. Я чувствую, что мне изрешетило всю грудь.

— Ничего особенного с твоей грудью не случилось, — поспешил заверить его Штайнер. — Тебе просто попали в спину, только и всего. — Он почувствовал, как от напряжения у него на лбу выступил пот. — Завтра мы положим тебя на носилки, поместим их на лошадей и отвезем в батальон. Послезавтра ты будешь уже в санитарном поезде и отправишься домой.

Дитц ничего не ответил. Как только Штайнер упомянул про лошадей, он вспомнил, что с ним произошло. Приподняв голову, юноша прошептал:

— Извини, что так вышло, я хочу сказать, мне жаль, что я упустил ее. Я…

Штайнер перебил его:

— Господи, да не переживай ты так из-за этой паршивой клячи. Нам все равно придется избавиться от них.

— Ты серьезно?

— Конечно. Иначе зачем я стал бы об этом говорить?

Дитц закрыл глаза и задумался. Он погнался за лошадью и не смог поймать ее. Затем он остановился и тогда… Он широко открыл глаза и издал громкий крик. Солдаты встрепенулись и тревожно посмотрели на него. Крик все не прекращался и, казалось, рвался из самых глубин тела Дитца. Солдаты обступили его.

— Он сейчас накличет на нас русских! — проворчал Керн.

Штайнер посветил фонариком на лицо умирающего юноши.

— Успокойся, не надо бояться. Мы с тобой. — Крик прекратился. — Жаль, что с нами нет врача, — сказал Штайнер. — Он бы сделал ему укол морфия.

— Он хотел стать врачом, — сообщил Пастернак и, немного помолчав, добавил: — Как ты думаешь, с ним все будет в порядке?

Штайнер не ответил. Помолчав, он произнес:

— Давайте-ка лучше ложитесь!

— Сам ложись, — сказал Шнуррбарт. — Я вместо тебя посижу с ним. Тебе тоже нужно хотя бы пару часов поспать.

Штайнер отрицательно покачал головой:

— Я не устал.

Солдаты вернулись по своим местам. Заметив, что Шнуррбарт задержался и остался стоять рядом с ним, Штайнер нахмурился.

— В чем дело? — раздраженно спросил он. — Я же сказал, что не устал.

— Не будь таким упрямым, — отозвался Шнуррбарт.

Штайнер уже собрался сказать что-то резкое, но в это мгновение заговорил Дитц. Ни он, ни Шнуррбарт не заметили, что глаза юноши были открыты.

— Вы не должны ссориться, — еле слышно произнес он. — Почему вы опять ссоритесь?

Штайнер тут же повернулся к нему:

— Мы не ссоримся, — заверил он Дитца.

— Вы ссоритесь. Помиритесь, прошу вас. Пожалуйста.

Штайнер выключил фонарик.

— Пожалуйста! — прошептал юноша.

Штайнер посмотрел на Шнуррбарта, молча стоявшего рядом с ним. Он почувствовал, как Дитц пытается найти в темноте его руку, и успокаивающе положил ладонь на лоб юноши.

— Пожалуйста!

Штайнер кивнул и в следующее мгновение понял, что умирающий не может видеть его кивка. Нагнувшись над ним, он произнес:

— Помирюсь.