Железный крест

Они проспали почти весь день. Погода оставалась без изменений, и стемнело очень рано. В поход взвод выступил около шести часов. Лошадей пришлось бросить. Пройдя через луг, солдаты обнаружили, что местами почва сильно заболочена. Через несколько минут их сапоги были полны воды. Ручей оказался неглубоким. Когда Штайнер с равнодушным видом вошел в него — промокнуть больше было уже невозможно, — то так и не смог понять, в каком направлении двигаться дальше. Он, наверно, в десятый раз пытался вспомнить местоположение города, который два дня назад видел лишь с большого расстояния. Его силуэт казался нечетким, однако у Штайнера тогда возникало впечатление, будто к югу от Крымской вздымались ввысь отдельные горы, окутанные туманом.

Когда он уже собрался перейти на другой берег ручья, что-то заставило его остановиться прямо в воде. Остальные также застыли на месте. Примерно в полукилометре от них, прямо над горами, вертикально взлетела белая сигнальная ракета. Она на несколько секунд застыла в воздухе, как будто подвешенная на незримой нити. Затем медленно опустилась вниз и исчезла где-то в траве. После этого снова стало темно.

Штайнер медленно вышел из воды и посмотрел в направлении гор. Невидимый солдат, выстреливший из ракетницы, прятался где-то справа. Там же, по всей видимости, находилась и Крымская. Перейдя ручей, товарищи окружили взводного, стоявшего в высокой траве.

— Что будем делать? — шепотом спросил Шнуррбарт.

— Держать ухо востро, — ответил Штайнер. — И не отставать друг от друга.

Немного подумав, он принял решение. Сняв с плеча автомат, он сказал:

— Если увидите что-нибудь, стреляйте не раздумывая. Понятно?

Взвод, стараясь двигаться осторожно, зашагал дальше и вскоре начал подниматься вверх по склону горы. Почва была лишена растительности, и поэтому идти было скользко. Время от времени кто-то из солдат скатывался вниз на несколько метров, затем поднимался, изрыгая проклятия, и вытирал руки о штаны. Наконец они поднялись на вершину и остановились, чтобы перевести дыхание. В темноте было невозможно различить что-то впереди на расстоянии более пяти шагов. Ветер утих, однако дождь не переставал. Его струи били прямо в лицо, одежда была постоянно мокрой и неприятно липла к разгоряченным потным спинам солдат. Штайнер немного подождал, дав взводу возможность немного прийти в себя, затем повел его дальше на запад. Через несколько метров им пришлось спуститься вниз, однако спуск оказался недолгим. Они прошли небольшую плоскую низину и снова начали восхождение.

Неожиданно темноту пронзил громкий крик:

— Внимание!

Кричали по-русски. Солдаты вздрогнули, как будто всего в паре метров от них разорвался снаряд. Крик прозвучал так внезапно, что показался сродни физическому удару, сбившему с ног и заставившему кровь похолодеть в жилах. Солдаты бросились на землю. Штайнер посмотрел туда, где должен был находиться Крюгер, и шепотом приказал ему:

— Ответь ему, идиот! Быстро!

Пруссак не сразу понял, что от него требуется, однако в следующую секунду проворно приподнялся и, приложив руки рупором ко рту, крикнул по-русски:

— Товарищи! Товарищи!

Все затаили дыхание. Теперь спереди до них не доносилось ни единого звука. Если у русских есть с собой ракетница, то дальше события будут развиваться со стремительной быстротой. Штайнер подполз к Шнуррбарту и прошептал:

— Проползи вперед и вправо метров на сто и жди там.

Когда к нему подползли остальные солдаты, взводный перебрался ближе к Крюгеру. Теперь они лежали рядом, всматриваясь в непроглядную тьму.

— Ничего не понимаю, — признался Штайнер. — Почему они ничего не делают?

— Должно быть, я правильно им ответил, — еле слышно усмехнулся пруссак. — Что мы будем делать?

— Двигаемся дальше, — принял решение Штайнер. — Нужно быть предельно осторожными. Старайтесь не шуметь. Они, должно быть, услышали нас, но вряд ли увидели. Вперед!

Взвод последовал за ним, напоминая какое-то огромное животное со множеством конечностей, готовое в любое мгновение броситься на врага. Примерно час взвод двигался вперед, то опускаясь вниз, то поднимаясь вверх. Монотонному передвижению по мягкой влажной земле под ночным дождем, казалось, не будет конца. Постоянное чувство опасности и огромное физическое напряжение почти полностью лишили солдат последних остатков сил. Осторожность уступила место апатии, из которого их не могли вывести даже приглушенные окрики Штайнера.