Железный рыцарь

Устремившись вперед, я протиснулся через небольшой проем и с другой стороны двери изо всей силы надавил на камень ушибленным плечом. Массивная створка с грохотом сдвинулась с места, отрезала от меня слабый свет, и, встав в пазы, погрузила помещение в непроглядную темноту.

Я не знал, что меня окружает, да и меня это не волновало. Пройдя дальше на ощупь, я уперся в угол, повернулся к стене спиной и осел на пол. Мне стало холодно, я даже начал дрожать, но только возрадовался дискомфорту. Темнота пахла пылью, известняком и смертью. Но от голосов, от шепота, шипящего в уши обвинения – яростные, полные ненависти и вполне обоснованные – уйти не удалось.

Чудовище.

Демон.

Убийца.

Я содрогнулся от холода и стыда одновременно, затем прижался лицом к коленям и позволил обвинениям вертеться вокруг меня в безумном танце.

Так вот кем мы на самом деле являлись. Что из себя на самом деле представлял я.

«На рассвете», – сказал Хранитель. Финальное испытание начнется на рассвете. Если я на него не приду, то провалюсь. А если провалюсь, то останусь здесь навечно, один.

Как и должно быть.

Время ускользало. Прислушиваясь к голосам, я потерял себя. Порой они рыдали, иногда оскорбляли меня, бросаясь жестокими, злобными словами, пропитанными горечью и ненавистью. А изредка просто задавали вопросы. Почему? Почему я так поступил? Зачем разрушил их, их жизни, их семьи? Зачем?

У меня не было ответов. Никакие мои объяснения не помогут им обрести покой, никакими извинениями не искупить вины за содеянное. Что бы я ни сказал, это лишь пустые буквы, лишенные смысла. Как я мог быть настолько ослеплен желанием заполучить душу? Даже думать смешно, как я допустил мысль, что во мне могла бы поселиться душа, не запятнанная веками кровопролитий, злобы и смертей.

Голоса согласились. Они насмехались надо мной, издевались над моей миссией. Я не заслужил душу, не заслужил ни счастья, ни покоя. С какой стати меня должен ждать счастливый конец, если, куда бы я ни шел, везде сеял ужас и разрушение?

У меня не находилось для них ответа. Я был чудовищем. Рожденным во тьме. Здесь же я и умру. Так будет лучше. Эш, демон Неблагого Двора, наконец погибнет в одиночестве, оплакивая жизни тех, кого он уничтожил.

Я решил, такой исход подходит мне больше прочих: пускай голоса терзают меня и смеются надо мной. Мне не удастся причинить кому-либо вред. Моя миссия завершится на этом месте, в этой дыре отчаяния и сожалений. И если я здесь не умру, если буду жить вечно, до скончания времен слушая голоса тех, с кем поступил плохо, наверное, стоит начать искупать вину за все, что я совершил.

– Вот ты где.

Я поднял голову. Из тьмы донесся голос, не похожий на те, что меня окружали и нашептывали мстительные и гневные речи. Склеп заполняла практически кромешная тьма, и я едва мог сдвинуться с места более чем на несколько десятков сантиметров. Однако голос показался знакомым, и тут в темноте сверкнула пара золотистых глаз, подплывших ко мне ближе.

– Грималкин. – Собственный голос звучал хрипло, словно я не пользовался им месяцами, хотя и не подозревал, сколько прошло времени с тех пор, как я спустился сюда. Возможно, и правда минуло уже несколько месяцев. – Что ты здесь делаешь?

– Думается мне, – протянул Грималкин и, появившись в поле зрения, мрачно зыркнул на меня, – я должен задавать этот вопрос тебе. Чего это ты прячешься тут с мертвыми, когда должен готовиться к финальным испытаниям?

Голоса снова запели свою яростную и болезненную песню, и я ссутулился, закрыв глаза.

– Отстань от меня, кайт ши.

– Ты не можешь здесь оставаться, – продолжал кот, будто я ничего не говорил. – Что полезного в том, чтобы сидеть и ничего не делать? Ты никому не поможешь, если будешь прохлаждаться и горевать о прошлом.

Ощутив вспышку гнева, я поднял голову и злобно на него воззрился.

– А тебе откуда знать? – прошептал я. – У тебя нет совести. Ты на все смотришь только с точки зрения сделок и уговоров, совсем не беря в расчет тех, кем манипулируешь. Я просто не могу забыть… что я натворил.

– Никто и не просит тебя забывать. – Грималкин устроился рядом, обернул свои лапы хвостом и уставился на меня. – Все-таки именно в этом суть совести: ты не забываешь о тех, с кем обошелся плохо. Но объясни-ка мне вот что – как ты собираешься искупать вину за совершенные в прошлом преступления, не пошевелив и пальцем? Как думаешь, твоим жертвам сейчас плевать на то, жив ты или мертв?

У меня не находилось для него ответа. Грималкин хмыкнул, поднялся на лапы и махнул хвостом. После чего многозначительно посмотрел на меня желтыми глазами.

– Им плевать. И нет смысла зацикливаться на том, чего не изменить. Они мертвы, а ты жив. И если ты провалишь испытание, все останется так же. Единственный способ добиться того, чтобы ты не стал тем, кого презираешь, – это довести свою миссию до конца.