Желтая жена

От одной мысли об этом захотелось пуститься в пляс. Меня охватило пьянящее чувство, от которого захватывало дух; такого восторга я не испытывала уже многие месяцы. Я вдохнула полной грудью и подставила лицо солнечным лучам, стараясь впитать как можно больше воздуха и света. Когда мы миновали переулок и вышли на главную улицу, я раскрыла рот от удивления: еще никогда в жизни я не видела столько народу. Мужчины в модных костюмах и женщины в нарядных платьях неспешно прогуливались вдоль тротуаров. На углу я заметила группку цветных в рабочей одежде.

– Что они тут делают? – наклоняясь к Эбби, шепнула я.

– Ждут работодателя. Масса выписывает невольникам специальный пропуск, позволяющий им наниматься на поденную работу и получать деньги.

– Надо же! – не удержавшись, воскликнула я.

– Приносят дополнительный доход хозяевам. Многие так делают.

Засмотревшись по сторонам, я сошла с тротуара и едва не угодила под проезжавшую карету. Эбби вовремя ухватила меня за рукав и втащила обратно.

– Запомни, ты не на плантации. Это большой город, – рассмеялась она.

Я поправила сбившуюся шляпку и спросила деловитым тоном:

– Итак, что нам надо купить?

– Продукты и еще кое-что по хозяйству.

Не переставая удивляться, я следовала за Эбби из одной лавки в другую, наблюдая, как она торгуется с продавцами.

– Не думаю, что масса Лапье одобрит такую цену. Можете предложить получше? – спрашивала экономка, задумчиво разглаживая длинными пальцами складки на грубой шерстяной юбке. Для такой миниатюрной женщины Эбби оказалась на удивление напористой. После того как мы сделали последнюю покупку в галантерейном отделе универмага Талхимера[16], экономка повела меня в одну из маленьких боковых улочек.

– На углу есть кондитерская, которую держат цветные. Мы можем немного посидеть там.

Затем она оглянулась и, придвинувшись вплотную ко мне, прошептала:

– Также это место, где помогают беглым рабам.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Может быть, нога у меня и хромая, но слухом и зрением Бог не обделил, – хитро подмигнула экономка. Я улыбнулась в ответ и крепко сжала ее руку.

Когда мы переступили порог кондитерской, голова у меня пошла кругом от теплого запаха корицы, ванили и масла. Когда же Эбби спросила о моих пожеланиях, я указала на самый большой кусок яблочного пирога.

– Да ты сладкоежка! – захихикала она.

– Помогает скрасить блеклую жизнь, – заметила я.

– Ничего. Со временем станет лучше, – заверила экономка.

Оптимистичные заявления Эбби не особенно обнадеживали, однако я предпочла промолчать. Мы вышли на веранду и уселись за крохотный столик на двоих.

– Почему ты никогда не зовешь нашего хозяина «масса»? – спросила Эбби, передавая мне тарелку с пирогом.

Я пожала плечами.

– Мой хозяин остался на плантации.

– Удивительно. Никогда не встречала рабынь, похожих на тебя: ты ведешь себя совсем иначе, не так, как мы.

Я молча смотрела на улицу поверх ограждения веранды: как рассказать Эбби о том мире, в котором я выросла, и как объяснить, что творится у меня в душе? Мама не уставала повторять: не вздумай выходить замуж за раба или рожать детей, пока сама находишься в рабстве. Моей единственной задачей было обретение свободы. Но за последние несколько месяцев план, который всю жизнь лелеяла мама, рухнул. А теперь со смертью мастера Джейкоба и рождением Монро моим надеждам пришел конец. И все же я не могла позволить себе сдаться.

Я откусила кусочек пирога, пытаясь таким образом смягчить горечь поражения. Засахаренная корочка таяла на языке. Я вспомнила о восхитительных бисквитах, которые пекла тетушка Хоуп, и подумала, что перед уходом нужно будет прихватить угощение для Джули.

Внезапно налетевший ветерок принялся трепать ленты на шляпке. Я вскинула руки, чтобы поправить их, и заметила приближающуюся к нам высокую светлокожую мулатку. Она была великолепно одета; даже в гардеробе миссис Дельфины я не видела таких модных платьев, хотя хозяйка любила переодеваться по нескольку раз в день, особенно когда к нам приезжали гости. В ушах у женщины покачивались тяжелые золотые серьги, такой же массивный браслет плотно сидел на запястье.

– Прелестная шляпка, – бросила она, проходя мимо нашего столика.

– Благодарю.

Я наклонилась к Эбби, глядя вслед удаляющейся красотке.

– Кто это?

– Коррина Хинтон. Жена владельца тюрьмы на Брич-стрит.

– Но она же…

– Да, мулатка. Белые называют таких «желтая жена». Здесь, в Ричмонде, каждый масса устанавливает свои порядки. У нее трое или четверо детей от мистера Омохундро. Она свободно передвигается по городу. И всякий раз я вижу ее в новых ослепительных нарядах.

Я смотрела, как Коррина Хинтон вышагивает вдоль мощеной улицы, и пыталась представить, каким образом она могла согласиться на такую жизнь. Хотя, с другой стороны, разве у таких, как мы, есть выбор?

– Поговаривают, она управляется с делами гораздо лучше мужа, – продолжила посвящать меня в тайны местной жизни экономка. – За всем присматривает, все контролирует. Не исключено, что масса Рубин хочет воспитать тебя такой же.

Я уставилась на Эбби.

– Нет, это просто смешно!