Желтый мокасин для любовника. Веселые рассказы

– Слушай! – говорю мужу. – Ты не знаешь, что такое «продюа»?

– В каком контексте? – переспрашивает осторожно муж. Как все мужчины, он не любит признаваться, что чего-то не знает.

– Ну, вот. Трехкомнатная квартира, эркер, две лоджии, домофон, продюа. Продюа – что это? Может, вроде камина? Барная стойка? Или старинная мебель? Чего только в Москве не придумают!

– Дай посмотреть. – говорит муж. Берет газету. Хмурится. Вглядывается. И начинает ржать.

– Дурочка! – говорит. – Какое продюа? Здесь написано – «продаю»!

С тех пор, когда кто-то начинает гнать понты, мы всегда спрашиваем: что, и продюа есть?

О покере и вине

Шестеро веселых и по-российски шумных парней завалили в венский модный ресторанчик. Сразу заказали молодого вина. Хозяин принес им по бокалу и, прикинув силы компании, сообщил, что в порции у них – 1/8 литра. Может, молодые люди сразу возьмут литровую бутылку?

– Несите две! – оптимистично заявила молодежь. В итоге под громкие шутки и дружный смех уговорили три и попросили – уже нетрезвыми голосами – еще одну с собой.

Радостный хозяин принес счет и довольно потирал руки в уголке. Из счета явствовало, что шумная молодежь выпила семьдесят порций вина. И с нее причиталось около 150 евро.

И тут ВСЕ ШЕСТЕРО, мимолетно глянув мутноватым взором в счет, одновременно и мгновенно выдохнули:

– 4 литра вина и плюс еще 6 порций – это 38 порций, а не 70!

Сказать, что хозяин был удивлен – значит, не сказать ничего. Если кого и можно было надуть в этом заведении – так этих подвыпивших шумных парней, которые и в карманной мелочи-то запутаются! Хозяин попытался возразить, заметался по комнате, почах над калькулятором и был вынужден признать:

– Да, произошла ошибка! Вы правы…

Компания потребовала бесплатный посошок.

Откуда хозяину было знать, что из этих шестерых развеселых юнцов один – аудитор банка, три – трейдера и два профессиональных покерных игрока. Быстро считать доли в уме – их профессия…

Парижские кафе

Солистка

Жизнь парижских кафе – нескончаемое кино. Все время что-то происходит. Завтракаем в буржуазном ресторанчике, где бывали Наполеон с Золя. Красные бархатные диваны, ангелочки с потолка подмигивают, публика солидная. И тут заходит высокий цыганистый мужик лет 60 в клокастой шубе, будто ее шили из шкур собак, павших в междусобойных драках. В ухе – серьга, все пальцы – в толстых серебряных перстнях с крупными камнями. Под шубейкой – цветастая рубаха навыпуск и кожаная жилетка в металлических цепях: две, почти велосипедные, свисают до колен. Мужик, встряхивая волнистым чубом, посматривает на посетителей синеглазым орлом. Cознает свою живописность. Ну, думаю, цыганский барон, не иначе. Мужик разваливается на стуле. По-королевски заказывает чашку кофе. Ставит на стол замызганную холщовую сумку, и начинает в ней рыться. Что там? Золото, брильянты? Небось какую-нибудь красотку в монистах ждет, подарок готовит.

Тут дверь кафе открывается. Аккуратная старушка с седыми завитыми буклями боязливо заглядывает внутрь, видит мужика, и кидается к нему, как к родному. Он усаживает ее за столик. Что за черт? Дверь снова открывается. Еще одна старушка решительно входит, ни на кого не глядя, семенит прямо к мужику и, расцветая глазами, усаживается на свободный стул, стараясь прямо держать спину. Следом к их компании подкатывается бильярдным шаром пожилой улыбчивый мужичок в потертой куртке. Затем длинный как жердь седой «мушкетер» с папкой под мышкой… За несколько минут в кафе набирается человек 10 мирных пенсионеров. Они ничего не заказывают, и галдят, как воробьи.

– Может, цыган – главарь карманников? А это сходняк шайки? – гадаю я. Тут барон опять лезет в свою сумку и протягивает компании какие-то бумажки. Старушка в буклях хватает листок первой, и что-то застенчиво-нежно спрашивает у цыгана. Схема ограбления? Проповедь? Заглядываю старушке через плечо. Ноты и стихи. Господи, это просто пенсионерский хор! А колоритный мужик в цепях – их руководитель. Вышедший в тираж состарившийся рокер. Слава и успех – в прошлом, теперь из всех поклонниц – две старушки. Я уже успела его пожалеть. Как вдруг:

– Валетта, Валетта! – защебетали мужики – пенсионеры.

Красивая мулатка лет 35 с большими чувственными губами подбежала к компании, обожгла рокера нездешней жаркости взглядом. И он снова вскинулся орлом, засверкал перстнями, загремел цепями… Она сказала что-то глубоким волнующим голосом: наверно, извинилась за опоздание. Старушки поджали губы. Все ясно. Солистка.

Цыган засуетился, подвигая ей стул, Валетта обещающе ему улыбнулась.

– Уходим, уходим! – радостно погнал мужик к выходу свое стадо, приобняв мулатку за оголенные плечи.

– Можно я у вас булочку возьму? – сухо спросила меня интеллигентная старушка в буклях, видя, что мы отставили корзинку в сторону. – Не успела позавтракать!

А сама не спускает стылых глаз с выходящей из кафе парочки. Я поняла, что ей нужно просто срочно зажевать свою ненависть к Валетте. Ничто не меняется в этом вечном из миров.

Про Наполеона и круассан