Жемчужина короны

— Джо, а безработные, а безработные в нашей стране! — вдруг тихим сдавленным голосом воскликнул Попито. — Ты видишь их повсюду: они сидят в скверах, бродят по улицам. Эти люди носят воротнички и галстуки, надевают пиджаки, только бы никто не увидел, как они бедствуют. Они делают вид, что ничего не произошло, но ух, как бы им хотелось сорвать с себя пиджаки и ринуться в драку!.. Но они не знают, как нужно драться, да к тому же и побаиваются. Боятся, что хозяева навсегда объявят их вне закона, если они решатся создать профсоюзы.

— Так почему же им всем не объединиться! — воскликнула миссис Энрикес, с громким стуком бросив ножницы на стол и окидывая всех взглядом. — Почему они такие олухи? Caramba![2] В Венесуэле рабочие давно бы всыпали ему как следует!

Конечно, Аурелия имела в виду Брассингтона. Она совсем позабыла, за что минуту назад отчитывала брата. Но Джо понимал, что только тревога за Попито заставила тогда миссис Энрикес предлагать ему мир с Брассингтоном и его классом.

— Мы должны разоблачить Буассона! — сказал он. — И здесь нам может пригодиться наш журнальчик.

— Э, только не впутывайте меня в это дело! — встревоженно воскликнула миссис Энрикес. — И этот дом, и комнаты во дворе — все это его, Буассона. Не впутывайте меня, мне нельзя.

— Журнал — это хорошо, — сказал Попито. — Но журналом ты не создашь профсоюзов, Джо. — И Попито стал рассказывать о Лемэтре. Но Джо уже не обращал на него внимания.

— Это не Елена, миссис Энрикес? — спросил он, и голос его потеплел. — Как она поздно сегодня.

Джо был влюблен в Елену Энрикес. Но Елена была всего лишь школьницей, тогда как Джо было уже под тридцать. Он стыдился своего влечения к этой девочке-подростку, к тому же Елена упорно отвергала его ухаживания. Она даже не разрешала взять себя за руку. Она словно говорила: «Ты стар, а я молода». Но это лишь сильнее разжигало его страсть. Часто, стоя перед зеркалом у себя в комнате, как он любил делать, Джо внимательно разглядывал мелкие морщинки у глаз и в уголках рта, глубоко вздыхал, ударял себя в грудь и, как бы возражая Елене, говорил: «Нет, я еще молод, я еще крепок!» Джо принадлежал к тем людям, что жадно любят жизнь, но, зная, как она недолговечна, не перестают думать о смерти.

Звонкий девичий голосок говорил кому-то за дверью:

— Передай ему, слышишь! Передай, что я так велела. — Девушка засмеялась. — И не забудь завтра захватить для меня ролики. — Голос ее слышался совсем близко. — Ну, пока.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Елена. Под смуглой, как медовый пряник, кожей свежим румянцем играла молодая кровь, черные глаза продолжали искриться беззаботным смехом, с которым она только что распрощалась с подругой.

— Боже мой, полон дом людей! Добрый вечер, господа.

Миссис Энрикес неодобрительно поджала губы.

«Что за манера здороваться с гостями, — подумала она, сама не сознавая, что раздражается оттого, что завидует юному обаянию и беззаботности дочери. — Полон дом!»

Джо вскочил и с шутливой галантностью отвесил Елене низкий поклон.

— Мисс Энрикес!

— О, мистер Элиас! — в тон ему ответила Елена и протянула руку, словно для поцелуя, а сама старалась скрыть замешательство, охватившее ее при виде Андре.

— Здравствуйте, — сдержанно от смущения поздоровалась она с ним.

Несколько недель тому назад она встретилась с Андре на свадьбе у Эрики, сестры Джо. Несмотря на то что Елена была далека от того круга людей, к которому по своему рождению и воспитанию принадлежал Андре, он не мог не залюбоваться красивой девушкой, которую помнил совсем еще ребенком, когда она приходила к ним в дом с черного хода, чтобы отдать готовое платье или получить деньги. Теперь совершенно неожиданно для себя он увидел обворожительную смуглую красавицу в легком золотистого цвета платье и в маленькой шапочке на густых черных кудрях. Она только что кончила танцевать и с улыбкой старалась отдышаться. Когда она проходила мимо, Джо удержал ее за руку, но Елена, опасаясь, как бы ей не остаться на следующий танец без партнера, более подходящего ей по возрасту, чем Джо, сморщила носик и, отведя глаза в сторону, вырвала руку и убежала к подружкам.

— Вчера я видела Эрику, — сказала она теперь Джо, повернувшись к нему.

— Когда же я смогу попросить твоей руки? Я все еще надеюсь, — улыбаясь, ответил он.

— Зачем вам моя рука, такая грязная, ненадушенная? Разве вам такая нужна? Дядя Попи, как дела? — Елена небрежно чмокнула Попито в лысеющую макушку. Она еще не знала, что он потерял работу.

— Ты, кажется, напрашиваешься на комплимент? Хочешь, чтобы я сказал, что никакие недостатки не умалят твоей красоты? — продолжал Джо, состроив забавную гримасу; он словно сам подшучивал над собственной неудачей.

— Конечно, нет. Я сама это отлично знаю, — в тон ему ответила Елена, подзадориваемая присутствием Андре.

Она ушла в свою комнату.

Андре показалось, что свет в маленьком домике вдруг померк.

«Сколько свежести, сколько беззаботной юности приносит она с собой», — думал Попито, вспоминая юную фигурку племянницы и разглаживая огрубевшей рукой морщины на щеках.