Жемчужина короны

В деревьях все еще щебетали птички, приветствуя наступающий день. Солнечные блики играли на стекле молочных бутылок, рассыпавшихся по мостовой. Ветерок, совсем было затихший, снова налетел откуда-то и зашелестел листвой. Он принес карателям, укрывшимся за оградой, вопли перепуганных людей, стоны раненых и умирающих.

Рыжий парень с торчащими зубами, открыв рот, глядел на неподвижное тело мальчика индийца. Ему не верилось, что он убил ребенка.

— Сами виноваты, не надо было бросаться корками, — бормотал он.

Лорример молчал. Он был очень бледен. Когда люди поняли, что стрельба прекратилась, некоторые из них попытались приблизиться к раненым. Лорример видел, как худой коричневый негр с гневным лицом быстро нагнулся над мальчиком индийцем, лежавшим среди разбитых бутылок, и повернул его лицом вверх. И вдруг Лорример выстрелил. Человек закашлялся и упал.

— Прекратить огонь, я сказал!

— Что с тобой, черт побери! — крикнул Лорримеру рыжий парень и бросил испуганный взгляд на Боллена.

— Простите, сэр, — пробормотал Лорример, сам испугавшись того, что ослушался хозяина. И все, кто пытался помочь раненым, с проклятиями и воплями разбежались. Последней пулей Лорримера был убит Клем Пейн.

Глава LVII

Шесть тысяч рабочих нефтеперерабатывающего завода в Пуэнт-а-Пьер объявили забастовку. Всякая работа прекратилась. Разгневанные рабочие направились из Пойнт-Фортина в Сан-Фернандо, в тридцати милях к югу, по пути задерживая грузовики и автобусы и приглашая пассажиров, таких же рабочих, как и они, присоединиться к ним. Рабочие сахарных заводов «Юзин Сент-Мадлен» в окрестностях Сан-Фернандо, узнав о новых убийствах, немедленно бросили работу. Безропотные негры и индийцы с проклятиями набрасывались на своих белых хозяев, ломали машины. Рабочие сахарных плантаций и батраки не только бастовали, но, лишенные руководителей и возможности организованно выразить свое негодование, совершали бессмысленные акты насилия, давая выход накопившемуся гневу. В одном из центральных районов острова босые и оборванные сельскохозяйственные рабочие явились к управляющему и потребовали повышения расценок. Они пришли, держа в руках орудия, которыми добывали свой хлеб: мотыги, ножи для резки тростника, вилы. Вооруженная полиция спряталась за изгородью позади бунгало управляющего. Когда тот вышел на крыльцо и обратился к толпе, полиция открыла огонь и убила еще несколько своих черных собратьев.

На острове запахло кровью. И с новой силой вспыхнул гнев против белых...

Когда в понедельник утром рабочие из Пойнт-Фортина и Пуэнт-а-Пьер пришли в Файзабад и рассказали о расстрелах и тысячных толпах бастующих, Лемэтр, Француз и Барнетт решили во что бы то ни стало поднять на борьбу портовых и железнодорожных рабочих. Они понимали, что, если удастся парализовать торговлю острова, это заставит предпринимателей одуматься.

— Пусть лозунгом будет: «Мы хотим повышения заработной платы, а не войны», — сказал расстроенный Лемэтр, сжимая руками голову, по-женски повязанную белым платком.

— «Повышения заработной платы, а не войны!» — насмешливо повторил Француз. — Похоже, что ты сдаешь позиции, Бен. Посмотри на людей, только посмотри на них! Они хотят и того и другого! Тебе уже не удержать их. И они правы. Пусть будет война!

— Ты рассуждаешь, как круглый идиот! — вспыхнул Лемэтр. — Чем воевать? Голыми руками? В любой момент могут прибыть английские матросы с пулеметами. Наш долг — сдерживать рабочих, провести забастовку, требовать повышения заработной платы и создания профсоюзов. Но всеми силами надо удерживать их от насилия. Похоже, что ты поглупел от тех побоев, что получил вчера.

Француз раздраженно махнул рукой и резко обернулся. Его подбородок дрожал от гнева, когда он взглянул в лицо Лемэтру.

— Знаешь что? — сказал он. — Я сейчас же еду в Порт-оф-Спейн. Я знаю, что грузчики и портовые рабочие пойдут за мной. И как, по-твоему, я должен вести себя, если полиция начнет стрелять? Броситься наутек? Думаю, что рабочие и без моей помощи разберутся, что им делать.

— Это верно, — поддержал его Барнетт, как всегда, криво улыбаясь только краешком рта. — Будь что будет, но мы должны поддерживать решимость народа бастовать.

Француз, не раздумывая, тотчас же уехал в Порт-оф-Спейн.

Касси, Барнетт и еще сотни две бастующих из Пойнт-Фортина и Файзабада прямо на улице устроили митинг. С воскресного утра полиция не осмеливалась показываться в поселке. На митинге, длившемся около часа, рабочие подробно рассказывали о действиях полиции, о том, как она задерживает на дорогах машины и допрашивает водителей. Жители Файзабада прямо говорили, что у себя в поселке они теперь хозяева.