Жемчужина короны

Вдвоем они вышли к миссис Энрикес. Но она не поняла, отчего так сияют их глаза, и решила, что они тоже радуются ее планам и надеждам.

— Итак, вы едете в Нью-Йорк одна? — спросил вдруг Андре. — Елена не может ехать с вами. Ведь мы решили обвенчаться.

— Что? Когда?

— Этого мы сами еще не знаем. Через год, полтора, два — как только сможем. Неужели вы оставите ее здесь одну?

Хотя миссис Энрикес и была ошеломлена этой новостью, она не могла упустить случая снова помечтать о Нью-Йорке.

— Вы поедете с нами, Андре. Вы хорошо там устроитесь. Какие возможности у вас здесь, на острове? Никаких!

Андре покачал головой.

— Во-первых, уехать отсюда не так просто, как вы думаете. Надо годами стоять в очереди на визу, и, кроме того, при въезде в Соединенные Штаты вы должны иметь с собой не менее пятисот долларов. Неужели вам никто не говорил об этом? Однако от всего ведь не убежишь. Вы бежите от системы, которая вас угнетает здесь, но эта же система существует в Америке, и там она будет угнетать вас еще больше, потому что там она достигла совершенства. Нет, уезжать не надо.

Миссис Энрикес не было дела до каких-то там систем. Мысли ее занимало теперь только одно невероятное условие: ей надо иметь пятьсот долларов и ждать визы в течение нескольких лет!

— Вы уверены в этом? — воскликнула она. — Вы уверены? Мне никто не говорил об этом.

— Это абсолютно точно, — заверил ее Андре. — Можете сами справиться у консула.

— Значит, я навеки останусь на этом острове? — воскликнула она, и слезы разочарования и отчаяния брызнули из ее глаз. Она опустилась на кровать, держа в руках что-то из одежды, которую разбирала и сортировала. Кое-что из носильных вещей она собиралась раздать, потому что они не подходили для холодного климата Америки, а кое-что захватить с собой. Она уже отложила то, что хотела отдать мисс Ричардс.

— Зачем она сказала мне неправду? — воскликнула она, плача. — А сама все еще не вернула мне долг. — Она высморкалась. — Дорогие мои, что же это я плачу, а тут случилось то, чего я так ждала!.. — Она повернулась к Андре, и радостная улыбка, словно солнечный луч, осушила ее слезы. Но вскоре они потекли снова; она стремительно поднялась, обняла Андре за шею, прижала к себе и отвернулась...

И вот теперь, шесть недель спустя после того, как Андре объявил о своем намерении жениться на Елене, он снова пришел в дом своей невесты. Здесь он застал Касси. Как только ее освободили, Касси тут же пришла проведать миссис Энрикес и Елену. Она рассказала им о маленькой Грейси, о Бене Лемэтре — при упоминании о нем по лицу ее пробежала тень печали, — о расстрелах в Пойнт-Фортине и о том, как она сама шла во главе демонстрации рабочих по улицам Сан-Фернандо. Она рассказала и о большом походе безработных в конце ноября, о том, что пережила она сама и другие в эти трудные дни. Только поздно вечером собралась она уходить. Миссис Энрикес запротестовала, сказала, что ехать в Файзабад уже поздно, и предложила Касси заночевать у них. Касси с радостью согласилась.

Когда она ушла спать, Андре и Елена остались одни. Сердца их переполняло новое, ранее незнакомое чувство гордости за простой народ.

— Да, чудесная женщина! — сказал Андре. — Она по праву может требовать свое место в жизни. — Он умолк, задумавшись, поглаживая руку Елены. — Старая песня спета. Теперь рабочий класс слагает свою, новую. Только народ, только такие люди, как Касси, могут совершить то, что нам так необходимо. Только они могут разбить цепи, сковывающие нас, и превратить нас в людей гордых и свободных. Боже мой, Елена, какое ничтожество я рядом с ними! Что я сделал такого, я, потомок графа и черной рабыни?

— Все мы должны внести свой вклад в общее дело, — сказала Елена, взяв его за руку и прижимаясь щекой к его щеке. — Но у тебя иной путь, чем у Касси. Ты еще должен найти свой путь, и ты найдешь его скоро, я знаю.

— Да? Ты веришь в это, правда?

— Верю! — сказала она со страстной убежденностью, взглянув ему в глаза.

Радость охватила его.

— Только теперь посмел я открыто сказать, что в моих жилах течет их кровь! Это мой народ! Я хочу быть вместе с ним, хочу помогать ему в его борьбе за лучшую жизнь!..

Елена не сводила с него сияющих глаз.

— Это мой народ тоже, — промолвила она. — Какое счастье, когда можно, не стыдясь, сказать об этом, когда можно сказать об этом с гордостью!

В литературу входит Тринидад

Ральф де Буассьер, молодой писатель, живущий ныне в Австралии, тесно связан с рабочим движением и передовыми литературными организациями этой страны. Но родом он с Тринидада, одного из островов Вест-Индии, лежащего недалеко от берегов Южной Америки. И первые романы Буассьера всей своей проблематикой связаны с его родиной — Вест-Индией, с судьбами колониальных народов, борющихся за свою независимость.