Жемчужина короны

Жизнь не успела огрубить душу Кассандры и не сделала ее похожей на типичную девушку-прислугу. Когда-то она жила с родителями, имела отчий дом. Но шесть лет назад отец, работавший на нефтепромыслах, упал с вышки и разбился. Кассандре было тогда тринадцать лет. В те времена семьям не выплачивали компенсаций, и мать была вынуждена ходить по дворам с маленькой тележкой и скупать старые бутылки, которые потом перепродавала в аптекарские магазины. Год назад она умерла. Надо было как-то жить, но это было так трудно на восемь долларов в месяц. Касси была молода и, как каждая девушка ее возраста, мечтала о любви, встречах и хоть какой-нибудь защите. Ей повстречался полицейский, старый друг ее детства. Чин и мундир полицейского произвели впечатление на Касси. Вскоре он взял ее на содержание, купил ей мебель в рассрочку. Но Касси надоела ему. Две недели назад он побил ее...

Поддавшись внезапному порыву и чертыхаясь, Попито сунул руку в карман и достал все, что там было, — три шиллинга. Он протянул монеты девушке. Она поблагодарила, но отказалась взять.

— Бери, девочка! — вдруг раздался хриплый женский голос. — Не каждый день тебе дают деньги, ничего не требуя взамен.

Это была проститутка Роза, соседка Кассандры.

— Возьми, возьми, — тихим голосом уговаривал девушку Попито. — Зачем они мне! Я все равно их пропью. Возьми.

И, сунув монеты в неохотно разжатую ладонь, он повернулся и пошел со двора.

— Эх, все вы ублюдки! — на ходу крикнул он перекупщику.

— Заткнись, ты! — огрызнулся тот, но было видно, что слова Попито задели его за живое, ибо немного погодя он, словно оправдываясь, пробурчал: — Каждому приходится зарабатывать свой хлеб...

Чтобы не так жестко было спать на тощем матраце, миссис Энрикес обычно клала на него старое тряпье и обрезки материи. В этот вечер она все собрала и принесла в опустевшую комнатку Кассандры. Смеясь и отпуская шуточки, так что рассмешила даже Кассандру, она расстелила на полу мешки, а поверх них положила тряпье.

— Да благословит вас бог, мисс Аурелия, — сказала Касси с благодарностью. — Должно быть, вы сами изведали, как жестко спать на голом полу.

Глава VIII

Как-то утром, две недели спустя, Попито решил проведать старого грузчика Джекоба, заболевшего малярией. И хотя Джекоб был человеком трусливым и хитрым, Попито относился к нему с симпатией, ибо понимал, что таким его сделала жизнь.

Месяца четыре тому назад, когда у Джекоба был очередной приступ малярии, Попито навестил его. Тогда венесуэлец еще работал у Долларда и получал пятьдесят долларов в месяц. Ему было жаль Джекоба, который с трудом мог прокормить семью из восьми человек на пять долларов в неделю. Теперь же, оставшись без работы, Попито завидовал грузчику.

«Как, черт возьми, ему удается жить на пять долларов в неделю» — думал он. Любопытство, невольная зависть, да еще желание показать Джекобу, что не так уж он, Попито, жалок и несчастен, побуждали его теперь зайти к грузчику.

Бараки, где жил Джекоб, находились на Нельсон-стрит. Попито пошел в узкий переулочек между двумя бараками. Здесь было темно и пахло нечистотами. В конце виднелся двор. С трех сторон на него выходили грязные, похожие на хлевы бараки, разделенные на крохотные каморки. Двери каморок были открыты настежь. Рваные тряпки, служившие занавесками, скрывали от ярких лучей солнца грязь и нищету голых стен. Две женщины на пороге своих каморок стирали белье, третья грела утюг на жаровне. Все трое заунывно, каждая на свой лад, пели гимны. Двор был гол и бесплоден, как пустыня. Нигде ни стебелька травы. Посреди двора лежала куча плоских камней, побелевших и стершихся от времени и долгого употребления, — здесь сушили и отбеливали белье. Вот и сейчас на них бесстыдно распласталась пара поношенных мужских брюк цвета хаки. Четверо мужчин молча играли в карты в той части двора, куда не успело еще добраться утреннее солнце. Вонь, скученность, нищета произвели гнетущее впечатление на Попито. Невольно глаза его остановились на хлебном дереве, неподалеку от которого сидели игроки в карты. Увенчанное кроной густой листвы, усыпанное плодами величиной с пушечное ядро, дерево величаво возносило свои ветви к знойному небу. Оно было олицетворением той здоровой и нормальной жизни, которая была неведома обитателям этого двора. «Как я попало сюда?» — казалось, говорило оно. Но Попито знал, что это дерево накормило своими плодами не одного голодного бедняка, вернув ему силы и бодрость.

Джекоб сам не раз говорил ему:

— Печеные плоды хлебного дерева, мистер Луна, да кусочек соленой рыбки! До чего же они вкусны, когда есть нечего!

Теперь под этим зеленым, усыпанным плодами деревом трое голопузых ребятишек играли в камешки.