Жемчужина среди принцесс

Вулси же разразился громким и продолжительным смехом, но затем поспешил изменить ход дискуссии. Дюпре, тем не менее, искренне желал способствовать миру между двумя монархами и делал всё возможное, чтобы подольститься к кардиналу, подкупленному обещаниями канцлера императора. Так как во время конференции здоровье Вулси пошатнулось и он не мог сесть в седло, Дюпре немедленно отправил курьера в Париж с просьбой, чтобы Франциск прислал ему великолепные и лёгкие носилки и чтобы подарок был сделан от имени герцогини Ангулемской, так как кардинал очень почитал мать короля.

Наконец, до Кале дошли новости о новом успехе французского оружия в Наварре и о захвате адмиралом Бонниве форта Фуэнтеррабии. Император отказался продолжать переговоры о мире, пока французы не вернут ему завоёванные территории, и обе делегации покинули город.

Карл V присоединился к своей армии в Валансьене, а Франциск, оттеснив врага от французских границ, перекинул мост через Шельду и сумел пересечь реку прямо перед носом графа Нассау и сильного отряда, посланного императором ему в подкрепление. Если бы за этим последовало немедленное нападение на вражескую армию, которой командовал лично император, события того дня могли бы перевернуть судьбы соперников, но, к сожалению, герцог Алансонский и маршал де Шабанн уговорили Франциска не следовать советам коннетабля Бурбона.

На рассвете император бежал в сопровождении сотни всадников и нашёл убежище в одном из своих городов во Фландрии. Удовлетворённый этим, Франциск оставил армию и вернулся в Сен-Жермен-ан-Ле. Наступившая зима прошла в незначительных стычках, и единственным значительным завоеванием, достигнутым французским оружием, был штурм и разграбление города Эдена.

В этот период Маргариту мучили угрызения совести, когда в силу своего положения при дворе она была вынуждена одобрять вещи, противоречащие её принципам, когда её долг перед Богом столкнулся с её преданной привязанностью к брату. И она снова искала утешение у Брисоннэ.

— Мадам, — писал ей епископ, — Вы просите меня пожалеть Вас, потому что Вы одиноки. Я не понимаю этой фразы. Кто живёт для света, сердце того действительно одиноко, так как он в плохом окружении, но та, чьё сердце мертво для мира и живо для милостивейшего Иисуса, является его истинной и законной супругой, живущей своей одинокой жизнью, и всё же, вместе с тем, не оставленной Тем, Кто наполняет и хранит её…

Интересно, что Брисоннэ в своих посланиях к Маргарите обычно подписывался «Твой никчемный сын», хотя был на двадцать четыре года старше той, которая, в свой черёд, ставила следующую подпись: «Твоя никчемная мать».

К ответному письму, адресованному епископу Мо, Маргарита добавила следующий постскриптум:

— Не знаю, следует ли мне радоваться тому, что меня причислили к числу тех, на кого я больше всего хочу походить. Тем не менее, в настоящее время кажется разумным закрыть рот невежам. Уверяю Вас, что король и мадам всё обдумали и полны решимости показать, что истина Божия не является ересью.

При дворе действительно уже было немало тайных приверженцев Реформации, и небольшие трактаты, написанные и распространяемые Лефевром и его сторонниками, охотно раскупались одними — за их новизну, другими — ради приобщения к истинной вере. Но целью епископа Мо в тот период было получить от короля, герцогини Ангулемской или самой Маргариты публичное доказательство своей симпатии к реформаторам. Брисоннэ знал, что пример и одобрение одного из первых лиц королевства вызовут мощное выступление по всей Франции в поддержку Реформы. Он снова пишет Маргарите 22 декабря 1521 года:

— Не знаю, не померк ли у Вас тот истинный огонь, который давно уже вселился в Ваше сердце… Я боюсь, что Вы рассеяли его и расточили. Прославляю Господа, что он внушил королю желание сделать то, о чём я слышал. Сделав это, он покажет себя истинным носителем того великого огня… Ибо сказано в Писании: кому много дано, с того много и взыщется.

На что Маргарита отвечает ему не без юмора:

— Бедная странница не может понять добра, которое можно найти в пустыне, потому что не знает, что она в темноте, поэтому я молю Вас, из ласки и жалости не спешите вперёд с такой быстротой, чтобы за Вами нельзя было последовать и чтобы пропасть, о которой Вы говорите, не поглотила бедную странницу…

Принцесса прекрасно сознавала, что один неосторожный шаг с её стороны навсегда разрушил бы дело, которое так сильно её влекло. Духовную власть папы можно было смело высмеивать, но его политическое влияние всё ещё оставалось в силе. Если бы Маргарита тогда открыто призналась в своей симпатии к так называемым сектантам, папа, Сорбонна, парламент и разгневанное духовенство не только бы обрушились на неё и её друзей, но и повредили бы планам её брата в Италии.

Нельзя не указать, что в эпилоге к одной из новелл «Гептамерона» она написала, что тот, «кто не умел вполне любить человека, никогда не сможет любить Бога».

Глава 9

Заговор герцога Бурбона