Жемчужина среди принцесс

Таким образом, коннетабль, которому помешала в осуществлении его планов ревность маркиза де Пескары, а также беспечность императора и короля Англии, пренебрегших посылкой ему необходимой помощи в виде людей и денег, вскоре оказался в крайне затруднительном положении. Франциск во главе мощной и хорошо дисциплинированной армии выступил из Авиньона на помощь марсельцам. Тогда герцог поспешно созвал военный совет. В разгар прений в палатку вошёл маркиз де Пескара и, обращаясь к офицерам Бурбона, воскликнул:

— Господа, те из вас, кто спешит попасть на Небеса, могут продолжать эту осаду, но что касается меня, то я намерен вернуться в Италию. Поверьте мне, господа, давайте все вернёмся; мы оставили Италию без защиты, и нам могут преградить дорогу!

Совет разошёлся в смятении: все верили словам своего испытанного военачальника больше, чем предателя коннетабля. Поэтому отступление было решено осуществить под предводительством Пескары, и оно было проведено с точностью и в полном порядке, хотя тылы императорской армии подверглись преследованию со стороны маршалов де ла Палиса и Монморанси, которые захватили большую часть вражеского обоза и преследовали испанцев до Тулона.

Таким образом, внешняя угроза рассеялась из-за недостаточной согласованности действий между союзниками. Другая, отмеченная современниками причина неудачи, постигшей императора и его союзника коннетабля, — преданность французских дворян королю. В мемуарах французского генерала Мартена дю Белле эта мысль выражена в следующих словах:

— Бурбон уверен был, что как только, согласно его плану, он явится, то большая часть дворянства перейдёт к нему, но он разочаровался в этой надежде, ибо в натуре французов — никогда не покидать своего государя.

Покинув Франш-Конте, куда он был вынужден отойти с войсками, Карл Бурбон предпринял жалкое отступление к Генуе, рассчитывая оттуда отплыть в Испанию и, наконец, жениться на сестре Карла V. Но у императора были на него иные планы: он хотел использовать бывшего коннетабля в Италии и назначил его своим главнокомандующим, отправив на подмогу к Ланнуа, вице-королю Неаполя, вести беспощадную борьбу с Францией за обладание герцогством Миланским.

В это время Бонниве дошёл с армией до реки Тичино и осадил Милан. Однако на помощь городу, храбро сопротивлявшемуся нападению французов, поспешил императорский полководец Просперо Колонна, который заставил адмирала снять осаду и с приближением зимы удалиться в Биаграссо, чтобы дождаться там подкрепления, обещанного Франциском I. Адмирал оставался в Биаграссо около двух месяцев, когда захват соседнего города Верчелли коннетаблем Бурбоном, перекрывшим поставки провизии французской армии, вынудил его отступить в беспорядке к Турину. Тяжело раненный в руку, Бонниве доверил руководство отступлением Байярду и Ванденессу, брату маршала де ла Палиса, и бежал во главе армии, опасаясь попасть в плен к своему смертельному врагу.

В разгар военных действий 14 сентября 1523 года умер папа Адриан. Хотя он был человеком безупречной морали, благочестивым, справедливым и образованным, однако вызвал отвращение римлян своим осуждением роскоши. Поэтому в день смерти папы кто-то повесил на дверь дома его врача венок с надписью: «Освободителю Отечества».

Джулио де Медичи, кузен Льва X, наследовал Адриану и принял имя Климента VII. Народ с радостью принял известие о его восшествии на святой престол, ибо с правлением Медичи связывали возрождение былого великолепия папства. Поначалу новый понтифик заявил о своем намерении сохранять строгий нейтралитет в противостоянии между Франциском I и Карлом V, пока последний многозначительно не намекнул ему:

— Ваше Святейшество должны считать своими врагами тех, кого открыто не объявляете своими друзьями.

Его слова вынудили Климента, желавшего обеспечить целостность Папской области, объявить себя сторонником антифранцузской Лиги.

Тем временем во Франции 17 февраля 1524 года, в три часа пополудни, Жана де Пуатье повезли на Гревскую площадь. Единственный из всех сторонников герцога Бурбона, он был приговорён к смертной казни. Дрожа от холода, лихорадки и страха, граф де Сен-Валье не мог держаться на ногах, поэтому палачи Масе и Ротильон, встречавшие осуждённого у подножия эшафота, были вынуждены поднять его на помост, как мёртвое тело. На него одели камзол и заставили встать на колени. В таком положении несчастному пришлось провести целый час. Беспрестанно дрожа и вознося мольбы к небу, он ждал, что вот-вот над его головой вознесётся топор. В толпе, которую сначала одолевало жестокое любопытство, начинало расти возмущение такой бесчеловечностью. Внезапно вдали показался скачущий во весь опор всадник, который кричал, едва переводя дыхание:

— Довольно! Прекратите! Вот королевский указ о помиловании!

Приговорённого спросили, принимает ли он помилование.

— Да! Да! — закричал он.

После чего, по свидетельству одного парижского буржуа, Жан де Пуатье «начал благодарить Бога, целовать эшафот, беспрестанно осеняя себя крёстным знамением».