Жемчужина среди принцесс

— Он отвёл меня в свой кабинет и там сообщил мне, — написала принцесса брату, — что очень желает Вашего освобождения и совершенной дружбы, и поэтому возражает против принятия решения по Бургундии; то есть, что он отказывается принимать в качестве судей Ваших пэров Франции и суд парламента. Он желает, чтобы дело было решено арбитражем, и попросил меня представить в письменном виде предложения с этой целью, в то время как он, со своей стороны, прикажет своему совету найти способ урегулировать все разногласия, и чтобы завтра и в субботу министры с обеих сторон встретились для обсуждения этого вопроса… Поэтому, монсеньор, я буду вынуждена остаться здесь на субботу; но я пошлю к Вам кого-нибудь, кто расскажет Вам, что делалось здесь каждый день, чтобы, прежде чем мы продолжим в этом вопросе, Вы могли быть осведомлены об их тонких уловках…

«Тонкие уловки» императора ни на миг не обманули Маргариту, которая с самого начала переговоров поняла неискренность намерений Карла и действовала соответственно. Решив, однако, терпеливо выполнять каждое его разумное требование, она согласилась на просьбу императора направить свои предложения в письменном виде Тайному совету.

На следующий день, в пятницу, 6 октября, французские послы и некоторые члены императорского совета собрались на совещание. Кроме герцогства Бургундского император теперь не постеснялся потребовать виконтство Оксон и округ Сен-Лоран, которые Маргарита предложила ему взамен на отказ от Бургундии. Вдобавок, он ещё желал получить Асти, древнее достояние Орлеанского дома.

Оставшуюся часть дня и весь следующий французские послы и министры императора провели в бесконечных спорах, но так и не пришли к компромиссу. Камнем преткновения послужило всё то же герцогство Бургундское. Возмущённая сверх всякой меры Маргарита, тем не менее, оставалась неизменно спокойной. Вечером первого дня её посетил Ланнуа, который, по-видимому, искренне сожалел о мерах, столь неожиданно принятых советом, в котором преобладали враги Франции. На следующий день герцогиня Алансонская отправила брату короткое письмо, которое явно демонстрирует её гнев:

— Монсеньор, если я не написала Вам раньше, то это из-за моего искреннего желания сообщить Вам новости о более приятных вещах, чем я до сих пор слышала или видела здесь; но, учитывая, сколь долго они задерживали меня, и связанные с этим формальности, я полна решимости встретиться с императором сегодня днём и потребовать окончательного завершения дела; тогда я не премину отправить Вам уведомление…

Говоря о беседах Маргариты с императором, Брантом утверждает:

— Она так смело и в то же время так учтиво говорила императору о его плохом обращении с королём, её братом, что он был совершенно подавлен; она показала ему его неблагодарность и преступление, в котором он был виновен по отношению к своему сюзерену из-за Фландрии. Она упрекала его в чёрствости сердца, в том, что он был так немилостив к столь великому и доброму королю; и в том, что подобное унижение не было способом завоевать благородное сердце, подобное сердцу короля, её брата, который, даже если он умрёт из-за жестокого обращения с ним, всё равно его смерть не останется неотмщённой, у него есть дети, которые однажды совершат возмездие.

— И если она так смело говорила с императором, — продолжает аббат, — она говорила ещё худшие вещи в его совете, у которого она получила аудиенцию; но там она снова одержала победу своей приятной и прекрасной речью, произнесённой с изяществом, в котором она преуспела; и она так умело подбирала слова, что казалась скорее приятной, чем отвратительной и доставляющей хлопоты, будучи красивой, молодой вдовой сеньора Алансонского в расцвете лет. Все эти качества очень эффективны для того, чтобы склонять к себе жёстких людей. Она рассказала, в конце концов, так много, и её доводы были признаны настолько вескими и уместными, что она оставалась в большом почёте у императора, его совета и двора.

Однако, по словам самой Маргариты, ей пришлось испытать последствия «небольшой чести, но большой недоброжелательности, проявленной Карлом и его советом». Совещание между послами и имперскими министрами завершилось в субботу, 7 октября, и когда герцогиня Алансонская получила их отчёт, она сочла его противоречащим интересам своего брата. Император, по совету своих приближённых, неуклонно отвергал условия, предложенные сестрой Франциска, и настаивал на немедленном получении герцогства Бургундии в своё владение, а также отказался дать согласие на брак между своей сестрой и королём, одновременно требуя обручения дочери Элеоноры, инфанты Марии, с дофином.