Жемчужина среди принцесс

Франциск был слишком болен, чтобы возражать, и церемония была проведена с большой поспешностью, вероятно, епископом Санлисским, который постоянно находился при своём королевском повелителе. Затем вице-король откланялся и поспешил назад в Толедо. Его доклад о здоровье Франциска ещё больше усилил опасения императора, который счёл необходимым немедленно созвать свой совет, чтобы снова обсудить Мадридский договор.

Когда ораторы исчерпали своё красноречие, император обратился к Гаттинаре и твёрдым голосом приказал ему:

— Скрепите документ печатью, канцлер!

На что Гаттинара, поднявшись, почтительно ответил:

— Простите, Ваше Величество, но я не могу!

Однако Карл V тоже не мог дольше удерживать Франциска I в плену, ибо не хотел, чтобы европейские монархи считали, что он совершает насилие и стремится полностью поставить Францию на колени даже после того, как король принёс рыцарскую клятву. Поэтому он молча взял печать у канцлера и собственноручно приложил её к договору. К чести императора следует отметить, что он не выразил никакого возмущения отказом Гаттинары подчиниться его воле. На следующий день Карл покинул Толедо, чтобы навестить свою сестру Элеонору, которая все еще находилась в Талавере, вероятно, для того, чтобы объявить ей:

— Отныне Вы — королева Франции!

Ночью, последовавшей за отъездом Ланнуа, в мадридском Алькасаре вспыхнул пожар, уничтоживший значительную часть одного крыла императорского дворца. Пламя проникло в покои Франциска. Поэтому было признано необходимым вынести оттуда всю мебель и снять со стен все аррасские драпировки. Тем не менее, начальник стражи грубо отказался разрешить перевести своего королевского пленника в другое помещение, несмотря на настоятельную просьбу архиепископа Амбренского.

Однако строгость, с которой обращались с королём, несколько ослабела после его выздоровления, и ему было разрешено наносить визиты в городе, а также совершать паломничества в различные монастыри.

В ожидании того, когда его представят невесте, в понедельник, 28 января, Франциск отправился в церковь Нотр-Дам-де-Туш в своих носилках, чтобы отслужить вечерню и поблагодарить за своё выздоровление. Жители Мадрида с энтузиазмом приветствовали его во время его пребывания в церкви и по возвращении. На следующий день он прослушал мессу в частной часовне дворца некой графини, имя которой не сохранилось, хотя, вероятно, это была графиня Салдуэн, сестра герцога де Инфантадо, одна из самых преданных поклонниц Франциска в Испании. Король пообедал и провёл вторую половину дня в обществе вышеуказанной дамы, а вечером он сопроводил её в монастырь, где по просьбе монахинь прикоснулся более чем к тринадцати больным золотухой.

Тем временем император всё еще откладывал свою поездку в Мадрид. Карла V терзали сомнения:

— Будет ли наш договор с королём Франциском выполнен буквально?

Он с тревогой ожидал известий из Франции. Однако там не возникло ни малейшего ропота или протеста по поводу его суровых требований. Наоборот, они были приняты и Государственным советом, и парижским парламентом с молчаливым согласием. Тем не менее, эта покорность вызвала у императора и его совета ещё большие подозрения. Аналогичным образом, бургундские штаты тоже не проявили никаких признаков недовольства договором, который передавал их герцогство во владение дома Габсбургов. Такое поведение вытекало из секретных инструкций регентши и советов её дочери. Причём рвение Луизы Савойской было так велико, что она выехала из Блуа в сопровождении Маргариты и двух маленьких принцев, которых должны были отправить в качестве заложников в Испанию прежде, чем император посетил Мадрид, чтобы официально объявить Франциску о его освобождении.

Карл V зашёл слишком далеко, что отказаться от своего слова, хотя сделал бы это при малейшей возможности. Поэтому в масленичный вторник, 13 февраля, он прибыл в Мадрид, и был принят Франциском у ворот Толедо в сопровождении 200 стражников и 300 пехотинцев. Подозрительный император не решился избавить своего пленника от надоедливой охраны до последнего. Даже когда он проезжал по улицам Мадрида бок о бок с Франциском или совещался с ним наедине, короля неизменно сопровождал отряд стражи.

Жадность, с которой Карл V проявлял настойчивость в своих требованиях до самого последнего момента пребывания Франциска в Испании, поражает. При каждой беседе с королём он, не смущаясь, просил о большем. Например, о поместье для одного из своих фаворитов, или пенсии, или ещё какой-нибудь привилегии. Во время своей первой беседы с Франциском император сообщил ему о том, что даровал Бурбону пожизненную инвеституру на герцогство Миланское и напомнил королю об его обязательстве восстановить коннетабля в его владениях во Франции. Более того, он попросил назначить коннетаблю пенсию в размере 20 000 ливров в ожидании решения парламента Парижа о притязаниях того на Прованс. При этом Карл V снисходительно добавил:

— Если Ваше Величество сочтёт нежелательным самому выплачивать ему пенсию, Вы можете внести её в нашу казну, откуда она будет доставлена герцогу.