Жемчужница (СИ)

Тики замер, не зная, что делать, и не понимая, что делает девушка.

Они простояли так с несколько секунд, и мужчина думал, что, дракон всё сожги, сейчас ему хочется провалиться сквозь землю от стыда, потому что он должен был сказать, конечно, должен был, но… как-то всё никак к слову не приходилось. Да и…

Не было в этом необходимости.

Микк сглотнул, прикусив губу, и как раз в этот момент Алана раскрыла глаза и покачала головой с таким видом, словно вдруг резко разочаровалась в чём-то. У мужчины сердце в пятки ушло – она же не решит вдруг… отдалиться от него за эту одну маленькую недомолвочку?

– Так значит ты тоже один из моих внучков? – неожиданно бодро и смешливо поинтересовалась русалка, хитро приподняв бровь.

Тики не ответил. Тики испепелял взглядом брата, который, скотина, так просто выдал его после всех их душеспасительных бесед и подталкивания Маны к их союзу. И вот надо же было!,.

Гнев всколыхнулся в груди, вспыхнул – и Алана прищурилась, становясь как будто как-то мягче. Как будто сейчас держала за руку ребенка. Как будто… О, мужчина этого просто терпеть не мог.

– Почему ты мне не сказал? – в изгибе ее губ и слегка прикрытых веках прослеживалась какая-то странная нежность, почти болезненная, но оттого не менее необъятная и светлая.

И Тики действительно ощутил себя ребенком. Но оправдываться не захотел – потому что именно поэтому и не сказал, потому что не желал быть ни внуком, ни племянником, в которого, кажется, вот так превратился сейчас всего за минуту.

– Не было необходимости, – выдал он вместо объяснений, дернув плечом, и улыбка русалки вдруг снова стала хитрой. Девушка хохотнула – и тесно прильнула к нему, вскидывая голову.

– Неужели ты до сих пор на это обижен? – протянула она весело, и Тики просто ощутил, что да, он снова чувствует себя ребенком, но злиться ни на кого просто не может.

Потому что, о злостные духи, как можно было злиться в такой ситуации? И – на кого?

Только на себя, на идиота, который позволил правде выползти наружу.

Тики недовольно скривил губы, понимая, что этим жестом явно зарабатывает ещё одно очко в пользу того, чтобы Алана видела в нём ребёнка, и подумал, что всего лишь через несколько часов будет очень эффективно разубеждать её в этом.

Девушка весело хохотнула, вновь пуская на своё лицо это… сестринское, даже материнское какое-то выражение – то, с каким смотрела частенько на близнецов и Изу, и Микк еле сдержал себя от крепкого поцелуя, чтобы стеретьстеретьстереть эту эмоцию – потому что Алана была его возлюбленной, его женщиной, той, кого он желал взять в жёны. А потому не нужно на него смотреть, как на… какого-то родственника!

– Мы ещё поговорим об этом, – шепнула девушка ему в итоге, явно видя, что Тики был недоволен, и мимолётно поцеловала его в уголок губ – так, чтобы не смущать тут же раскрасневшегося Изу, спрятавшего лицо в ладошки.

О, они обязательно поговорят, сверкнул Тики глазами в сторону Неа, уже успевшего ретироваться под крылышко к своему возлюбленному близнецу, сейчас мягко журящему его за проступок, но, конечно, даже ни разу не давшему крепкого подзатыльника. Хотя чего тут еще ожидать, это же Мана – самый кроткий ягненок во всем их стаде… то есть, в семье.

«Через несколько часов» наступило как только Изу сморил сон. Много работающий над своими языковыми навыками ребенок ужасно устал за день и просто уснул у Тики на коленях на середине очередной сказки, спокойный и уютный настолько, что отпускать его совсем не хотелось. Однако Алана, весь вечер с какой-то новой улыбкой льнувшая к его боку и как будто чисто машинально иногда потягивающая его за выбившийся из хвоста локон, тут же дала понять, что ждет объяснений, и малыша пришлось отнести в шатер.

К этому времени все уже медленно, но верно расползались по своим норам. Лави ушел еще самым первым – демонстративно зевнув и со звуком захлопнув книгу, он резко кивнул сидящим у костра на прощание и ушел отдыхать, а уже за ним потянулись солдаты, а там и близнецы. И вскоре, стоило только Микку остаться с Аланой наедине, русалка прижалась своим бедром к его и скользнула ладонью по его колену, нежно краснея, но упрямо вскидывая голову.

– А вот теперь, – сказала она тихо, – можно поговорить и серьезно. Так почему ты мне не сказал, Тики?

Мужчина недовольно скривил губы, отведя взгляд в сторону шатра и стараясь выглядеть как можно более спокойным и не задетым всей этой ситуацией – всем этим осознанием, что Алана видела в нём теперь не мужчину, не своего возлюбленного, а, в первую очередь, родственника.

Но девушка смотрела на него с мягким, но требовательным ожиданием, ужасно напоминая этим жестом Адама – тот тоже иногда глядел так на Микка, когда тот творил что-то странное. Старик вообще редко его ругал – но всегда его взгляд, вот такой же мягкий, но требовательный, заставлял признаваться в своих ошибках.

– А можно не отвечать? – всё же вздохнул Тики, предпринимая очередную попытку сбежать от ответа. Алана качнула головой.