Жемчужный узел

С каждым его словом Лизавета всё больше бледнела, сливаясь с собственным платьем. Краем глаза она заметила, что другие гости начали на них оглядываться: такой испуганной она им казалась. От Яра обеспокоенные взгляды также не укрылись:

— Похоже, нам лучше подыскать другое место для разговора.

— Я не могу с тобой никуда уйти: если девушка куда-то уйдёт с мужчиной, она будет скомпрометирована.

— А никуда уходить не надо. Скажи, у тебя свободен ближайший танец?

— При чём тут это? — не удержавшись, Лизавета закатила глаза.

— При том, что танец — единственный способ для мужчины и женщины поговорить с глазу на глаз, не вызывая никаких подозрений. Следующий, к слову, вальс, а значит, нам никто не помешает.

Лизавета прикрыла глаза. Видит Бог, танцевать вальс с Яром она хотела меньше всего, и не только из-за мнения общества. Она понимала, что стоит ей снова оказаться в его объятиях, и она вспомнит совсем другую бальную залу.

Вот только выбора не было. Открыв глаза, Лизавета увидела собственную мачеху, решительно выдвинувшуюся в их сторону с другого конца комнаты. Выглядела она так, будто собиралась спасти падчерицу из лап хищного зверя — проницательности ей было не занимать. Но Лизавета не желала быть спасённой.

— Ладно, давай.

Яр привычным жестом протянул ей руку. Сердце Лизаветы болезненно сжалось, но она заставила себя не обращать внимания на это чувство. На паркет она шла с гордо поднятой головой.

— Итак, чего ты от меня хочешь? — усилием воли не думая о том, что снова оказалась в его руках, Лизавета обратилась к Яру.

— Помощи. Не мне — Ладу, это ведь его собрался убить твой отец?

Лизавета поморщилась:

— Я и сама собиралась ему помочь.

— Мм, да? И как ты собиралась сбежать от своей соглядательницы?

Ей не понравилось, как скоро Яр вскрыл слабое место её не особо продуманного плана. Лизавета и впрямь действовала больше по наитию, чем согласуясь с голосом разума. Она знала, что нужно втереться в доверие к мачехе, чтобы её отпустили прогуляться одной, а дальше собиралась нанять экипаж прочь из города — и старалась не задумываться о том, где взять на это наличные деньги и что делать, когда потребуется оставаться где-то на постой.

— Ладно, а что ты предлагаешь?

— О, всё довольно просто. Я доставлю тебя к озеру, а ты объяснишь Ладу, за что его хотят наколоть на вилы.

— Не понимаю, для чего тебе я. Можешь прийти и предупредить его сам. Уверена, так вышло бы гораздо быстрее, чем подговаривать газетчика, звать меня на бал и пытаться уговорить на сомнительную авантюру.

Она почти не сомневалась, что за видимой простотой задумки кроется какая-то подлость.

— Лад не станет меня слушать. К тебе у него больше доверия.

Допустим, это звучало разумно.

— Поклянись, что это не какой-то хитрый план.

— Но это и есть хитрый план, — Яр усмехнулся.

— Тогда поклянись, что не пытаешься каким-то образом снова привязать меня к Нави.

— Клянусь.

Он ответил так просто, что Лизавета не поверила собственным ушам. Но не последовало никаких особых условий, никаких требований — Яр просто пообещал не трогать её. Как будто и впрямь не лгал, объясняя, зачем явился на бал.

— Теперь поверила? — он понял всё по её лицу. — Тогда позволь мне сосредоточиться на танце, а то, признаюсь, разговоры начали меня отвлекать…

Яр был прав: танцевать вальс, вести светскую беседу и не запыхаться было сложной задачей. Лизавета и сама была рада умолкнуть — но не столько ради выверенных па, сколько для того, чтобы прислушаться к своей интуиции. Та, как назло, молчала, не чувствуя подвоха.

Ускорившаяся музыка не дала Лизавете додумать. Темп нарастал постепенно, но теперь достиг своего апогея. Вскоре грудь Лизаветы уже тяжело вздымалась, дыхание едва не сбивалось, голова слегка кружилась от мелькавших мимо пар — струящиеся ткани платьев мгновенно сменялись прямыми мужскими спинами, затянутыми в чёрные кафтаны. Единственным постоянным в этом переменчивом мире оставался Яр, и в конце концов Лизавета сдалась, посмотрела на него уже прямо. И утонула в его нечеловеческих глазах.

Она зарекалась не думать об этих чувствах. Разум её кричал о том, что человек, ведущий в танце, предал её, более того — пытался убить, пускай и не своими руками. Но другая часть сознания, глупая, наивная, исконно девичья, подкидывала воспоминания о впервые увиденном море, о искрящихся пузырях, о доверии, которое тогда казалось ей таким возможным. И о вальсе в пустой бальной зале подводного терема.

Пары встали. Музыка стихла, но Лизавете почудилось — оборвалась. Она не ожидала, что всё закончится так быстро, но ещё больше не ожидала того, что Яр не поспешит увести её в сторону. Они застыли посреди зала, наверняка привлекая к себе излишнее внимание, но при этом не замечая ничего вокруг. А потом Яр наклонился и поцеловал её на виду у всего города.