Жемчужный узел

Сидя в зелёной гостиной с книгой на коленях, Лизавета нет-нет — да поглядывала на устроившуюся напротив Ингу. Та задумчиво листала какой-то старый томик и не обращала на Лизавету внимания, позволяя изучать себя, сколько душе угодно. Лизавета и изучала, каждую встречу пытаясь понять, что представляет собой младшая мавка. На первый взгляд, она была вспыльчивым язвительным подростком, но в действительности всё было намного сложнее. Книги, которые читала Инга, её умелая осторожность в словах, даже рассказы Добрыни подсказывали: в этой реке прячется двойное, глубокое дно. Увы, у Лизаветы никак не получалось его нащупать.

— Если хочешь что-то спросить — говори, — не поднимая головы, произнесла Инга, перелистывая очередную потемневшую от времени страницу.

На губах её играла улыбка, что Лизавета сочла добрым знаком. Успех в разговоре с Ингой наполовину состоял из того, чтобы предугадать её настроение. Если повезёт, можно узнать много нового о чудесном подводном мире — так Инга подтвердила догадки Лизаветы о том, что все подводные обитатели в прошлом были людьми. А если не повезёт, можно увидеть, как Инга закатывает глаза в ответ на вроде бы невинный вопрос — например, о том, как именно Мать-Природа решает, кому стать водяным, кому мавкой, а кому русалкой. Когда Лизавета спросила об этом, Инга, помнится, лишь равнодушно пожала плечами: «Просто знает, что тебе нужно», — и поспешила зарыться в очередной книге.

— А ты не рассердишься, если я поинтересуюсь, сколько тебе лет?

— А я похожа на кисейную барышню, которая считает вопросы о возрасте оскорблением? — Инга усмехнулась, стрельнула в Лизавету взглядом. Та в растерянности заморгала, и мавка смягчилась. — Спросить-то можешь, но я тебя разочарую: не помню.

— Не помнишь? — от удивления повторила Лизавета.

— Ага, — Инга отложила томик в сторону. — Когда понимаешь, что будешь жить вечно, перестаёшь так уж пристально следить за временем. Какая разница, десять лет прошло или двадцать, если каждый год было одно и то же?

— Добрыня говорил, что помнил тебя ребёнком.

Неожиданно Инга расхохоталась — Лизавета вздрогнула от резкого звука.

— Ох, Добрыня… — мавка покачала головой. — Да, я знавала его при жизни. Не очень хорошо: в детстве разница в пару лет ощущается пропастью, и для меня он был несмышлёнышем. Представляешь, каково мне видеть его теперь, когда из нас двоих ребёнком осталась только я?

— Да, об этом…

Лизавета замялась. Она не могла толком сформулировать то, что хочет сказать. Вместо слов было смутное ощущение неправильности от того, что прожившая не меньше полувека Инга смотрела на неё из нескладного, долговязого подросткового тела.

— Хочешь узнать, каково застрять в своём пятнадцатилетии?

Лизавета быстро кивнула. Благостное настроение Инги могло продлиться недолго, так что лучше было бы, ответь та поскорее — но она не ответила.

Ни с того, ни с сего, Инга вскинула голову, будто прислушиваясь к чему-то. Лизавета не различала и звука, в то время как мавке кто-то словно бы шептал на ухо: она молчала, не двигалась, хмурилась с каждым мгновением всё сильнее.

Вскочила:

— Мне нужно идти.

— Что? Куда?..

Но Инга даже не обернулась на Лизавету, рванув к выходу. Та могла только, вытянув шею, наблюдать, как силуэт в белом платье пронёсся сквозь череду гостиных и мановением руки распахнул тяжёлые двери наружу. Вот они захлопнулись с грохотом — и Лизавета осталась один на один со своим неведением. Она не сомневалась: вернувшись обратно, Инга никак не объяснит свой внезапный порыв.

Однако случившееся можно было использовать.

Оправившись от первоначального изумления, Лизавета с удовольствием осознала, что осталась под водой одна. Лад за все прошедшие дни так и не почтил их вниманием, Ольга большую часть времени жила на поверхности, заглядывая лишь на ужины, а Инга только что стремглав унеслась в неизвестном направлении. И на неизвестный срок, так что нужно было поторопиться.

Теперь уже Лизавета, подхватив юбки, метнулась в противоположную часть дома. В первый день она так и не успела обследовать правое крыло, и с тех пор подобной возможности ей не представлялось — они с Ингой не заходили дальше столовой, следующей сразу же за карточной комнатой. А ведь именно в этом крыле, судя по всему, находились комнаты Лада, Ольги и самой Инги: спальни рядом с той, что была отведена Лизавете, всё это время оставались пусты.

Признаться, ей было неловко при мысли о том, что придётся копаться в чужих вещах. Лизавета чувствовала, что таким образом предаёт доверие подводных обитателей, впустивших её в свой дом, составлявших ей компанию и заботившихся о ней. Но она понимала: никто из них по доброй воле не раскроет секрет, не поможет вернуться обратно в город, к отцу. Если она хотела выбраться, то нужно было наступить на горло собственной совести и взять дело в свои руки.