Жемчужный узел (СИ)

— Не случится, — заверила её Лизавета. И, спохватившись, добавила, — Я имею в виду, что он одолеет всю нечисть.

Поверила ли ей мачеха, так и оставалось неясным. Лизавете пока хватало и того, что её выпустили из спальни и даже из дома. Прогуливаясь по саду, она размышляла о том, что будет дальше. Яр так и не раскрыл весь свой план, словно нарочно оставив её мучиться в догадках. Она старалась думать, будто дело в том, что он толком ничего не сообразил, однако мысль эта была не такой уж и утешительной. Она позволяла насмехаться над княжичем, но вместе с тем заставляла волноваться. Меж тем, из шести отведённых им дней, оставалось уже пять с половиной.

— Госпожа! — громкий шёпот заставил Лизавету вскинуть голову.

Поначалу ей показалось: послышалось. Но оклик повторился, и вот она уже рассеянно озиралась по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится голос.

— За оградой, госпожа! — рукой ей махал мальчишка газетчик. — Мне поручили вам передать.

Сквозь литые прутья он тянул Лизавете аккуратно сложенный, но не запечатанный конверт. Помедлив, она приняла его, медленно развернула. Внутри обнаружился не листок, а какой-то обрывок, на котором острым почерком было выведено «Завтрашний бал, будь там». Лизавета вскинула голову, готовясь отправить мальчишку с ответным, крайне возмущённым посланием, но того и след простыл.

30

Бал казался действом неуместным и странным. Лизавета чувствовала себя несуразно, прогуливаясь меж старых знакомых, приветственно кивая одному и другому, внося имена в бальную книжку и улыбаясь вымученной улыбкой. Она должна была находиться не здесь.

«Почему я вообще трачу время на это, в то время как Ладу угрожает опасность?» — спрашивала она себя. Лизавета уже сомневалась в том, что ей стоило вот так запросто довериться Яру. Конечно, тот желал своим сородичам только хорошего, но она-то не подпадала под это определение. Он вполне мог солгать ей, бросить здесь одну, оставить её бродить по залу, ненавидя себя за лицемерие. А она ещё столько сил потратила, чтобы уговорить мачеху принять присланные ещё с месяц назад приглашения!

— Не найдётся ли у вас свободного танца?

Она равнодушно посмотрела на молодого человека. Память услужливо подкинула имя — Иван Говорин, сын купца, отчаянно стремившегося в первую гильдию. Говорили, что ему осталось накопить не так уж и много, а значит, сын его был завидным женихом, за руку которого Лизавете следовало бы тут же схватиться. Вместо этого она покачала головой.

— Разве что один из последних.

То была ложь, но Иван её принял. Лизавета сделала пометку в книжице, одновременно гадая, под каким бы предлогом сбежать с вечера пораньше. Причина нужна была весомая — в конце концов, её появление стало главным событием бала. Хотя многие считали его поспешным: Лизавете-то полагалось быть в трауре, а не отплясывать мазурку.

Спасали слухи. О них Лизавета узнала, благодаря сёстрам Соловьёвым — они подошли в числе первых, стоило ей спуститься в залу. За прошедшие с момента их последней встречи месяцы девушки вовсе не изменились. Маша всё так же тараторила, Наденька отвлекалась на потенциальных женихов, Александра одолевала вопросами. Её интересовало, где же Лизавета была, почему не рассказывала о замужестве, что случилось с её супругом.

— А правда, что он тебе богатое наследство оставил? — среди прочего, озвучила Александра причину повышенного интереса к Лизаветиной скромной персоне.

Все молодые люди, что подходили к ней, все мнимые подруги, что не написали и единого письма за время её отсутствия — все тянулись к тайным сокровищам, хранительницей которых Лизавета была в их глазах. Они не знали, что её подлинным сокровищем было знание о мире, сама идея которого была слишком велика для их зашоренных умов, которых волновало одно: положение в обществе и как его улучшить.

Впрочем, Лизавета им подыгрывала. Она не говорила ни «да», ни «нет», а только загадочно улыбалась и ускользала — не только от ответов, но и от разговоров в целом. Внимание было ей неприятно, однако ореол загадочности казался выгодным: лучше быть тихой богатой вдовушкой, чем странной девицей, лишившейся мужа спустя два месяца брака. Хотя была участь и хуже.

Прогуливаясь от одной компании к другой, Лизавета заметила у дальней стены одинокую девушку. Она стояла отдельно от всех, растерянно обнимая себя за плечи, словно нуждалась в поддержке. Лицо ей показалось Лизавете знакомым, но потребовалось время, чтобы узнать — то была барышня Смирнова, Софья. В прошлый раз Лизавета видела её целую вечность назад: в тот день в салоне Румянцевой, когда её жизнь ещё не вышла из колеи. Именно Софья тогда кричала на весь зал, возмущалась, говорила о своих мечтах, а Лизавета, глупая, считала, что та поднимает себя на смех. Сейчас они обе думали иначе.

Софья изменилась, утратила прежнюю яркость и звонкость. Она казалась потерянной, серой, почти прозрачной, как привидение, навек привязанное к нелюбимому дому — неудивительно, что Лизавета не сразу её узнала. То был словно совсем другой человек.