Жена для злого Санты

На что Лиза просто раскрыла рот. Вся горечь от встречи с муженьком враз испарилась. Что-что он только что сказал? Кое-как совладав со ступором, выдавила из себя:

— Чего?

— Твои глаза светятся. Так же было и у Олькен, когда она забеременела тобой. Это особенность Метельских, в вас же течет особая магия.

— Да быть того не может! — захлопала ресницами. Хотя, сама же сегодня видела сию странность.

— Почему не может?

— Ну, теоретически, конечно, может, — закусила губу, — да и практически тоже, — произнесла чуть слышно, вспомнив все, что творила с Генри в спальне. — А женская консультация у вас тут есть?

— Какая-какая консультация?

— Врачи есть для таких случаев?

— А, да. Есть госпиталь, а еще есть семейный лекарь. Он с малолетства лечил твою матушку.

— Пожалуй, выберу госпиталь.

— Тогда завтра.

— Нет! Сегодня! Сейчас! Можно?

— Можно. Но уже на санях.

Клаус отвез Лизу в госпиталь. И диагноз подтвердился. Беременна! А магия, что проснулась в ее теле, ускорила процесс. Правда, как сказали доктора, которые не меньше остальных надеялись на скорое возвращение тепла в Артикасту, дитя ослабит Лизу, все ж силой придется поделиться, значит, о сменяемости сезонов придется забыть на весь срок беременности и какое-то время после родов.

Домой к Клаусу вернулись только к вечеру. Лиза была растеряна, обескуражена. Вот ведь… а когда-то обещала себе, что ни за что не будет плодить безотцовщину. Если уж и рожать ребенка, то только будучи в браке. Хотя, как оказалось, даже брак не гарантия полноценной семьи. Генри она не нужна, ему бы только морозить невинных да стращать своих слуг. Мерзавец!

— Ужин подан! — отвлек ее от горестных мыслей повар.

— А что на ужин? — принюхалась.

— Мясной рулет со шпинатом.

В общем, печаль печалью, а ужин должен быть по расписанию. Тем более, не для себя же старается, для малыша! Да, у нее будет ребенок, ее ребенок. А Генри пусть катится колбаской по Малой Спасской.

Лиза ела с большим аппетитом, а после рулета был яблочный штрудель и чай. Десерт им подали уже в гостиной. Клаус с Лизой устроились на широких диванах, напротив потрескивал поленьями камин, а в воздухе витали ароматы корицы и сдобы. Девушка отковыривала ложечкой кусочки от штруделя и отправляла в рот, смотрела на огонь и о чем-то все думала, думала. А Клаус внимательно следил за ней и в какой-то момент поймал себя на мысли, что даже после всех известий она ему нравится. Чертовски нравится. Что до ребенка! Так, дети еще никому не мешали. Дети это хорошо. Лиза именно та девушка, о которой он всегда мечтал — простая, естественная и добрая. А ее игра бровями, когда начинает гримасничать?! Это же просто великолепно и невероятно мило. Он бы смог сделать ее счастливой, определенно. Лиза же возьми и ложку оближи, что нереально возбудило. Клаус аж головой тряхнул, ибо мысли там начали зарождаться весьма откровенные, еще и сопровождающиеся яркими фантазиями.

Через полчаса Лиза уснула. Она прилегла на подлокотник всего на минуточку, прикрыла глаза, а спустя эту самую минуточку отключилась. Клаус хотел ее взять на руки и отнести в спальню, но девушка взбрыкнула:

— Хочу тут, — пробубнила сквозь сон.

Тогда он накрыл ее пледом, под голову положил мягкую подушку.

Генри в это время сидел за столом в огромной столовой один, перед ним стояла тарелка с отбивной, но он не ел, только пил. Причем ту особую бормотуху Гурчика. Надо было срочно обезболить душу. Предала! Как и все! Но ее предательство куда больнее.

Следующий день для всех начался по-своему.

Генри открыл глаза, глянул в окно, за которым ярилась вьюга, ощутил жуткую головную боль после вчерашних возлияний и снова уснул, лепреконы же собрались в кухне за завтраком, на них всех напала грусть-тоска. Дворец опустел, Каланча опять загрустила, первый день без Лизы все украшения с себя сбрасывала, а вчера так и вовсе начала увядать.

— Зря ты надоумил Лизу уйти, — пробубнил Гурчик. — Этот изверг ледяной нам теперь жизни не даст. Я вчера пока нес ему ужин, чуть ноги не отморозил. В столовой все полы и стены обледенели.

— Да, — присоединилась к нему Клара. — И поговаривают, тепла нам не видеть как кончиков своих ушей. Всплыла страшная тайна, Лиза не дочь Валентайну, а значит, Совет будет еще думать.

— Ничего-то вы не понимаете, — ответил на выдохе Горг. — Молодые еще… Лизе нужно было уйти, чтобы вернуть нам когда-то утраченное. Неужели не хотите домой? Во Вьюжную долину?

— К этим чванливым эльфам? — презрительно дернул ушами Гурчик. — Чтобы снова затеряться на их фоне? Выполнять всю грязную работу?

— А если нет? Лизавет, так или иначе, придет к власти, а значит, сможет все изменить. Это при Олькен к нам относились как к существам второго, а то и третьего сорта. Лиза же другая.

— Ах, если бы, — Клара подперла голову руками. — Я бы хотела вернуться. На городской каток сходить. Помнишь, Гурчик, мы детьми там часто катались, — улыбнулась.

— Помню, эклерчик. Помню. И самый лучший магазинчик специй на улице Трех оленей.

— Ну, наконец-то, дошло до вас, — хлопнул себя по коленям Горг.