Жена его высочества

Фейка лениво развернула прозрачные крылышки и, нагло оттолкнувшись от моего лба обеими нижними лапками, кривовато взлетела. Сделав несколько взмахов, вдруг в полете завалилась на бок и грузно опустилась на комод.

– Эх, славно погуляли, – пробормотала Оскалка, подумала и прилегла.

– Вижу, – критически хмыкнула я, тщетно пытаясь пальцами растеребить гнездо на голове.

– Свадьба столетия! – важно сказала зубная фея и вдруг встрепенулась: – Анаиска, а ты в ванную комнату еще не заходила?

– Нет, – ответила я. Ну, это же очевидно, раз мы одновременно проснулись. Критически посмотрела на себя в зеркало, поморщившись при виде колтунов, и философски пожала плечами: вот фрейлины меня в порядок и приведут. Наверняка найдется подходящая бытовая магия для принцессы Итерстана. Думать о том, что лийры начнут меня мучить, по-простому расчесывая волосы гребнем, не хотелось до дрожи.

– Ты это… – начала Оскалка, и ее неуверенный тон меня насторожил. – Не переживай. Они отрастут.

– Кто?! – ужаснулась я, контрольно глянув в зеркало. Ну, не о волосах же речь?

– Что, – хмуро уточнила зубная фея. – Лепестки.

– Какие еще лепестки, Оскалка? – не поняла.

– Какие-какие… – Зубная фея виновато отвела заморгавшие стрекозьи глаза в сторону. – Волшебные, аглации магикус.

– Не томи, – поторопила я ее, набрасывая халат на плечи.

– Праздник же… великий… – Подружка с редкой для нее застенчивостью заводила конечностями по инкрустации перламутром. – Вот я и дала каждой рабочей фее по лепесточку… на память.

– А! – фыркнула я. – Тогда понятно, гуляли за полночь. Славная была попойка. Или правильнее сказать, понюшка? Не страшно, Оскалка, аглация – цветок тысячи лепестков, так что потеря полутора сотен ей не навредит.

Фей же во дворце сто сорок с чем-то, кажется? Делаэрт говорил. Я подпоясалась, собираясь позвать фрейлин.

– Анаиска, – кашлянула зубная фея. – Я дала по памятному лепестку каждой рабочей фее, прилетевшей на праздник. Не только… коллегам по работе во дворце.

Я задумалась над многозначительностью ее интонации. Мейра, и сколько же их слетелось?

– Хочешь сказать, что в ванной, в кадушке с аглацией, остался один стебелек? – недоверчиво хихикнула я.

– Не один, – уклончиво сказала фейка. – Но и не с восемьюстами пятьюдесятью лепестками…

Я моргнула, но не успела выдать реплику, потому что Оскалка, враз растеряв несвойственную ей робость, перешла в активное наступление:

– И не надо делать такое лицо! Мы уже полвека коллективом не встречались! А тут такое событие! Конечно, собрались все, кто мог. Некоторые только к ночи долетели… вот я и пришла под утро.

– Да я не против, – фыркнула весело, покосившись на дверь, в которую опять постучали.

– Зато, знаешь, какая ты теперь популярная! – обрадовала меня фейка, с трудом оторвавшись от комода и подлетев ко мне. – Вы с принцем теперь самая любимая человеческая пара у рабочих фей, он – за то, что прилюдно признал наши заслуги, ты – за щедрость с аглацией. Я же не просто так лепестки рвала по пьяни, Анаиска, а действовала в твоих интересах!

Э-э… в последнем у меня были кое-какие сомнения, но спорить я не стала, поблагодарив вежливо за заботу:

– Спасибо.

Заодно вспомнила, что аглацию я подарила Оскалке еще в свой первый визит во дворец, так что это ее личное дело – как лепестками распоряжаться. Мейра, хорошо, что вспомнила, а то как бы не уподобиться наследному принцу с его ограничениями по уже подаренному.

– Я рада за рабочих фей, Оскалка, – сказала просто и предупредила: – Сейчас фрейлин позову, держать под дверью дольше неприлично.

Подружка удовлетворенно кивнула в ответ на первую часть моей фразы, а на вторую попросила:

– Подожди еще минуту, улечу. Не надо им видеть меня в таком… хм… праздничном состоянии.

Оскалка остервенело заработала крыльями и, слегка качаясь в воздухе из стороны в сторону, полетела к приоткрытой ванной комнате. У самых дверей она собралась и обернулась ко мне с серьезным, трезвым и высокопрофессиональным видом.

– Через десять минут жду чистить зубы, – заявила непререкаемо и величественно влетела внутрь.

Я хмыкнула и разрешила фрейлинам войти.

Придворные дамы проявили уже известные мне воспитание и деликатность и оставили без комментариев состояние моей прически. Даже не моргнули удивленно, честное слово, направив все усилия на то, чтобы сотворить из меня женщину, целиком соответствующую высокому титулу жены наследного принца Итерстана.