Жена и 31 добродетель

А на следующий день грянул гром – Олдфорд Горсей, маркиз Нортгемптон, явился в Уилтшир собственной персоной, но не один. К вящему ужасу Розалинды с ним приехали герцог Глостер и его сын маркиз Лорн. Все надежды на разговор и хоть какой-то компромисс рухнули в тартарары. Похоже, ей не оставили выбора. Никакого. Вообще.

Глава 20

Амабель сдержанно и с достоинством принимала прибывших гостей. После некоторого потрясения, вызванного наплывом столь именитых особ, она взяла себя в руки и как невестка маркиза Нортгемптона решила показать себя утонченной хозяйкой роскошного имения и достойной обладательницей титула столь родовитой фамилии.

Положение явно красило графиню. Разрумянившаяся и грациозная, она сразу очаровала герцога Глостера и его сына. Маркиз Лорн, несколько потрепанный блондин с рыжеватыми бакенбардами и чуть оттопыренными ушами, соизволил стряхнуть свою обычную вялую личину и принять неожиданно активное участие в разговоре. Ничуть не смущаясь недовольством своего отца и хмурого отца предполагаемой невесты, он уделял повышенное внимание прелестной графине и расточал банальные комплименты леди Розалинде. Если последняя воспринимала такое поведение со вполне предполагаемым равнодушием, то Роберт страшно злился. Он то сжимал, то разжимал кулаки, еле сдерживая желание заехать наглому молодчику точнехонько промеж глаз. Правила приличия не нарушались, но он все равно не удержался бы от того, чтобы не наговорить Лорну грубостей. Его останавливало только присутствие отца и леди Эсмерелды, которая со всей возможной любезностью поддерживала разговор с теми, в ком был так заинтересован ее муж. Виконт Монфор, скромно участвующий в разговоре, просто смотрел и пытался понять, права ли была в своих оценках леди Розалинда, когда рассказывала ему о матримониальных планах отца. Он видел, как менялся ее взгляд, сначала от протестующего, а затем к почти покорному. И эта картина все меньше нравилась ему.

Маркиз Нортгемптон еще не разговаривал с дочерью наедине, очевидно решивший держать хорошую мину при плохой игре. Так, будто никто не убегал, никого не искали и все мирно и дружно надеялись на приезд именно этих гостей. Розалинда сначала очень нервничала, ожидая, что вот-вот отец затребует ее для приватного разговора, затем злилась из-за навязчивого внимания маркиза Лорна, а потом постепенно ею овладел страх перед предстоящим разговором. Ей стало казаться, что когда отец посмотрит на нее своими голубовато-ледяными глазами, у нее отнимется язык, она забудет, как дышать, а сердце устроит пляски Святого Витта. Ее бросало то в жар, то в холод, и, в конце концов, она настолько себя довела ожиданием неминуемой беседы, что оказавшись в конце дня в безопасности своей комнаты, безудержно разрыдалась, проклиная себя за слабость духа. Прежняя Розалинда, под защитой надменности и язвительности, чувствовала себя как за каменной стеной. Теперешняя, с пробитой брешью и растерявшая весь свой воинственный дух, ощущала себя обессиленной и духовно нагой.

Амабель кидала ей сочувствующие взгляды весь вечер, но, увы, это помогало мало. Перед лицом неизбежности каждый человек оставался одиноким, потому что сталкивался с последствиями своего собственного греха. Розалинда это понимала как никто другой и боялась этого. И жизнь ей виделась одним мрачным и размытым пятном.

Ранним утром следующего дня, не успела леди Розалинда привести себя в порядок, как дворецкий передал распоряжение маркиза Нортгемптона, чтобы миледи, как встанет, прошла вниз в кабинет. С горечью отметив про себя, что отец даже не поинтересовался позавтракала ли дочь, тем не менее она быстро спустилась по лестнице, зная как отец не любит опозданий.

Войдя в комнату, она отстраненно поздоровалась, не ожидая ничего хорошего от этого разговора. Маркиз холодно взглянул на нее. Девушка почувствовала, как по ее позвоночнику прошлась ледяная волна.

– Итак, дочь моя, – начал он. – Ты соизволила вернуться после того, как самым вероломным образом скомпрометировала всю нашу семью. Вернулась и даже не попросила прощения!

Розалинда задохнулась от возмущения.

– Я извинилась перед…

Отец ее перебил.

– Ты опозорила весь наш род своим безрассудным поведением. Поставила под угрозу мою репутацию! Я – маркиз Нортгемптон, правая рука нашего сюзерена, вынужден был изворачиваться и лгать, чтобы сохранить хотя бы видимость благополучия.

– Отец…

– Ты знаешь, сколько усилий потребовалось, чтобы его светлость герцог Глостер не потерял интереса в твоем браке с его сыном Артуром. Значительное состояние, в будущем герцогский титул! Надо быть совсем не в себе, чтобы отказаться от такой партии! Ты понимаешь, что поставлено на карту? Это же практически политический брак, а ты мне вставляешь спицу в колесо! (прим. автора: аналог нашей поговорки вставлять палки в колеса)

– Я ничего не вставляю! – вклинилась Розалинда, найдя в себе силы, чтобы противостоять обвинительной речи. – Я просто не смогу стать его женой. Он мне противен.