Жена Пилата, или Тайна прокуратора

— Болезнь развивалась медленно, — объяснила Агриппина. — То ему было очень плохо, то он чувствовал себя нормально. Герма-ник надеялся присутствовать на твоем вечере, Клавдия. Он хотел увидеть, какая ты счастливая в своем новом доме. Мы собирались прийти до последней минуты. Но когда он одевался, его опять начало тошнить. Это ужасно!

Сердце оборвалось, когда я окончательно утвердилась в своем подозрении:

— Ты думаешь, его отравили?

Агриппина кивнула.

— Солдаты готовы отдать жизнь за Германика. Он хорошо относится к рабам, они любят его. И все же я сама готовлю для него.

Калигула равнодушно барабанил пальцами по резному подлокотнику кушетки в виде головы ревущего льва.

— Напрасные старания. Отравитель — кто-то чужой, не из нашего дома.

— Кто же тогда? — Холод, сковавший сердце, не проходил.

— Не догадываешься?

— Стала бы я тебя спрашивать, если бы догадывалась.

— А ты подумай, — сказал Калигула, цинично глядя на меня. — Кому на руку безвременная кончина отца?

— Наместнику? Это Пизон?

— Он или его жена, — ответила Агриппина.

— Планцина? — Я нахмурилась, представив себе низкорослую женщину с постоянно нарумяненными щеками.

— Ты полагаешь, женщины менее беспощадны, чем мужчины? — И, потянувшись вперед, Калигула потрепал меня по подбородку, словно я ребенок. — Какая же ты наивная.

Я отодвинулась назад, никак не среагировав на его фамильярность.

— У вас есть какие-нибудь доказательства? — спросила я Агриппину.

— Ты знаешь Мартину?

— Как-то раз в бане она пыталась завести со мной знакомство. Мама отговорила меня. — Я вспомнила короткие, как обрубки, пальцы Мартины, унизанные кольцами. — Довольно вульгарная особа. Эти драгоценности...

— Наверняка подарки за услуги, — скривился Калигула.

— За какие услуги? — поинтересовалась я.

— Мартина пользуется дурной репутацией, — объяснила Агриппина. — Она тайно делает аборты. Еще говорят, она занимается колдовством.

Я вспомнила, как однажды видела Планцину в торговых рядах. Она оживленно разговаривала с темноволосой женщиной, в чьих ушах болтались серьги из крупных изумрудов.

— Да, они дружны, Планцина и Мартина. — Я с тревогой посмотрела на Агриппину: — Надеюсь, ты не впускала ее в дом? Если это она отравила, то...

— Если бы я знала, то ни за что на свете не допустила бы этого. — Глаза Агриппины покраснели. — Я кипячу тарелки и чашки, сама готовлю все блюда. Я жарю яичницу с шинкованными кузнечиками, варю в молоке протертого угря. Все, в соответствии с советами докторов и аптекарей, делаю своими руками. Я перепробовала все средства, но ничто не помогает. Я боюсь.

Агриппина, никогда не плакавшая, вдруг разрыдалась, содрогаясь всем телом. Я обняла ее и нежно погладила по спине.

— Я знаю, ты все делаешь правильно, — сказала я после того, как она успокоилась. — Пожалуйста, можно, я помогу тебе сейчас? Хоть чем-то.

Осушив наконец слезы, Агриппина с трудом встала. Она взяла меня за руку и отвела в личные покои Германика. Воздух тяжелый, занавески задернуты, на стенах мерцают факелы. Я увидела дядю лежащим на большой кушетке на подушках, подложенных под спину. Я похолодела. Без малого месяц прошел после свадьбы, а Германия похудел на пятьдесят фунтов. Он был похож на скелет. Импульсивно я упала на колени, зарывшись лицом в меховую «о накидку, надетую на него, несмотря на жару.

— Не прячь свое хорошенькое личико, — сказал Германик слабым голосом, который я никогда не узнала бы. — Сядь напротив меня, чтобы я мог тебя видеть.

— Дядя, я буду ухаживать за тобой, — произнесла я, едва сдерживая слезы. —Я буду сама готовить еду и каждый день приносить тебе. Пилат говорит, я хорошо готовлю. Тебе очень скоро станет лучше.

— Дорогая моя девочка, ни ты, ни кто-либо другой никак не сможете помочь мне. Дом наполнен запахом смерти. С каждым днем он становится сильнее.

— Чепуха! — воскликнула Агриппина и схватила его за руку. — Сколько раз можно повторять, здесь нет никакого запаха.

На следующее утро мы с Рахилью, разместившись в пяти паланкинах, отправились в путь с цветами, фруктами, курицей по-нумидийски и жарким из мяса молодого козленка, приготовленным мной. По дороге я остановилась у храма Исиды. На сей раз мне без каких-либо трудностей удалось повидаться с мистагогом. По сути дела, он сам вышел в атриум, где я ожидала его, и поприветствовал меня с удивленным выражением на лице:

— Значит, вы опять пришли к нам.

—Да, — кивнула я, пожав протянутую руку, — и снова с просьбой об одолжении. Это сугубо конфиденциально.

— Неужели? А я думал, вы пришли за религиозными наставлениями.

Я метнула на него быстрый взгляд. Он что, потешается надо мной?

— Не сейчас, по крайней мере не сейчас, — сказала я и пошла за ним в комнату для бесед. — Мне срочно нужен особый ладан, чтобы очистить воздух, что-нибудь изгоняющее зло.

— Надеюсь, не в вашем доме? — спросил он, подняв густые брови.

— Нет, для близкого друга. В последнее время ему нездоровится, и он...

— ...считает, что на него навели порчу, — вместо меня закончил фразу мистагог.

Я помолчала, тщательно подбирая слова.