Жена поневоле

— Ха! Что за вопрос! — хмыкнул гость и двумя пальцами вытер уголки губ, изображая интеллигентность. — Конечно, вору в законе! Для него зона, что дом родной, хотя… если сходняк решит, что он нарушил закон, то и ему плохо придется.

— Я где-то слышала, что воры в законе не могут жениться, иметь детей, не должны работать и жить в бедности…

— Вообще-то, ты права, хозяйка: не могут и не должны, но знаете, во всяком правиле есть исключения! Здорово я ввернул, да?! Житуха наша меняется, теперь за деньги все можно купить — даже вором в законе сделаться без заслуг и отсидок — плати деньги, и ты в дамках. Так почему бы паханам не устроить себе маленький расслабончик?!

— И сколько стоит такое удовольствие? Ну, чтобы «без заслуг и в дамки»? Тысяч сто? Двести?

Озираясь по сторонам, Петр озабоченно завозился на стуле, и сытая масляность тут же ушла из его глаз — деньги шуток не любят!

— Долларов? — благоговейно переспросил он и грудью навалился на длинный обеденный стол. — Ты, хозяйка, вот что… учти, ка, на будущее — при разговоре никогда никому цену первой не называй. Сколько нужно, столько и возьмут — не боись, меньше, чем надо не запросят, а ты еще должна поломаться: много, мол, просите, господа хорошие, не знаю, соберу ли такую большую сумму — трудновато будет. А то обдерут тебя, как липку, а дело не сделают — лучше потом какому-нибудь авторитету отдельно втихаря в лапу сунуть.

Прикинув в уме, сколько раз смог бы Вячеслав стать вором в законе, если бы «сходняк» заполучил все деньги из его сейфа в спальне, Кира улыбнулась — получилась астрономическая сумма: сто лет раза по три в год, да и то все равно деньги еще бы остались в сейфе.

— Спасибо за науку, — поблагодарила она и взяла с соседнего стула сумочку. — Век живи — век учись.

— Да чего там! Мы всегда рады хорошему человеку о своей житухе растолковать. Вот, к примеру, когда будете передачу своему мужику собирать, то сигареты лучше в тюремном ларьке покупать: у них фильтры не обламывают и спички из коробков не вытряхивают, а еще там сгущенку купить можно…

— Как это фильтры обламывают? — искренне удивилась Кира. — Зачем?

— Положено, — с выстраданной покорностью ответил Петр и посмотрел на Виктора и Николая, состроив презрительную гримасу: женщины! что с ними разговаривать! все равно ничего не поймут!

Гримасу Кира увидела и подумала, что этот человек, в общем-то, прав — она только отдала деньги, но не позаботилась о передаче — вот так жена! Завтра же она исправит эту досадную ошибку.

— Скажите, Петр, а как там кормят? — Кира достала из сумки кошелек и, закрыв сумочку, положила ее на прежнее место. — Я оплатила какие-то комплексные обеды, но не знаю…

— Это, кто как устроится. А вообще-то, по утрам и вечерам горячий чай и птюха — у кого с маслом, у кого без, а в обед, как у всех: суп гороховый, макароны с тушенкой и компот.

— Извините, птюха — это что?

— Четвертинка белого… буханки солдатского. Хорошо, когда тебе передачи носят — в месяц можно тридцать килограмм съестного!

— Тридцать? А это много или мало?

— Если в камере сорок человек — кумекайте сами много это или мало — делиться надо обязательно.

— Понятно, а вот если покупать в тюремном ларьке, там тоже тридцать килограмм или больше купить можно?

— Там сколько хочешь можно купить — все проверено, сгрузят и притащат, еще и спасибо скажут — часть денежек от продажи к ним идут на премии там всякие.

— Понятно. Значит, я могу рассчитывать на ваше содействие? — сердясь на себя за беспечность, спросила Кира.

— Чего?

— На вашу помощь: вы поговорите с кем надо и узнаете, сколько и кому надо заплатить, чтобы жизнь моего мужа в изоляторе изменилась к лучшему? Не «вором в законе» стать за деньги — такие вопросы с ним надо обсудить: он же бан… в банке работает, а так чтобы, если его в общую камеру переведут, чтобы его там никто не обижал…

— А! Чтоб, значит его «положенец» под свое крылышко взял… Заметано!

— Вот, возьмите, — вынув из кошелька пятьсот долларов и бумажку с номером своего мобильного телефона, Кира положила их на стол перед гостем. — Буду ждать вашего звонка.

Словно по волшебству, в мгновенье ока деньги и бумажка с номером мобильника исчезли, и Петр поднялся из-за стола.

— Ну, я не прощаюсь, — сказал он и, заговорщицки подмигнув опешившей хозяйке, направился к двери столовой. — И эта… Запомните — не болтайте лишнего.

24

Константин Александрович Федин старший следователь Следственного Комитета высокий, худощавый тридцатитрехлетний мужчина в сером, вечно мятом костюме приехал в новый дом к своей «почти родственнице» около девяти.

Ларион встретил его, как старого знакомого, гавкнул здороваясь, и даже разрешил погладить себя по голове.