Жена поневоле

Сквозь прикрытые веки она смутно различала предметы спальни, наползающую на нее белую, клубящуюся хмарь, чувствовала холодеющий вокруг воздух, даже видела пар, вырывающийся из ее же ноздрей. На нее что-то надвигалось, но ни проснуться, ни пошевелиться она не могла — страх туго спеленал ее тело, сморозил внутренности и сгустил кровь. Кира не чувствовала ударов сердца и от этого, сознавая свое бессилие, становилось еще ужаснее.

Белая, клубящаяся хмарь заполнила комнату, надвинулась, и Кира сквозь клубы различила едва видный размытый, человеческий образ. Образ приблизился, склонился к ней, и можно уже было различить тонкие черты маленького личика, обрамленного двумя длинными косичками.

«— Ох-хо-хох, — по-старушечьи, не открывая рта, вздохнула девочка-приведенье и тихонько заплакала. — Жизнь кончилась…»

«— Тебе очень больно… Бедненькая… — так же, не открывая рта, пожалела ее Кира».

Она откуда-то знала, что это призрак той убитой в доме девочки — просто знала и появление призрака приняла, как должное.

«— Нет, не больно, а обидно! Я ехала, ехала к папе, уснула и больше не проснулась. А мне тетя обещала подарить Барби-невесту с женихом и новый красненький, мобильный телефончик. Мама тоже обещала, все обещала, обещала… Теперь уж точно никогда не подарит!»

«— Не плачь, — попыталась утешить ее Кира. — Там на небе много игрушек».

«— Много, — печально согласилась девочка-призрак, — но все они общие, а мне так хотелось иметь там что-нибудь свое — чтобы напоминало о доме, о маме…»

«— Не плач, я куплю тебе и Барби, и телефончик, — пообещала Кира и увидела, что девочка-призрак улыбается. — Но как передать тебе подарки?»

«— Это просто: надо положить подарки ко мне в гроб или, если не успеете купить к погребению моего тела, положить в гроб к кому-нибудь из умерших — лучше передайте с женщиной, с которой вы скоро познакомитесь — у нее больное сердце и ее дни на земле сочтены. Она мне обязательно передаст, она добрая. Обещаете?»

Кира пообещала и провалилась в забытье…

Проснувшись, она не сразу поняла, где находится — может это продолжение сна? — осмотрелась, вспомнила, но вставать с кровати не спешила.

Что это было?

Повернувшись на бок, она взглянула в зеркальную поверхность экрана и не смогла оторвать от нее взгляд — взгляд словно примерз к заиндевевшей поверхности. На побелевшем экране возник четкий образ девочки-призрака.

«— Обещаете? — с надеждой в голосе спросила она, не раскрывая губ и, не дождавшись ответа, растворилась».

Заиндевевшая поверхность оттаяла, приобретя первоначальную зеркальность, и Кира окончательно проснулась.

Вскочив с кровати, трясущимися руками она начала быстро одеваться — скорее убраться из этой комнаты! — но убеждать себя в том, что виденье в зеркале и ночной разговор с девочкой-призраком — это ерунда, дурной сон, она не стала. Бабушка рассказывала ей и не такие странные и удивительные истории, пытаясь доказать упрямой внучке-максималистке существование загробного мира.

— Раз обещала — надо выполнить, — решила для себя Кира, и сердце ее перестало дрожать и сжиматься от страха.

27

Чтобы не думать об увиденном в спальне Бурмистрова, Кира попыталась загрузить свой день по «полной программе».

Не смотря, на то, что небо затянули серые облака, и ни один солнечный лучик не пробивался сквозь серую хмарь, Кира одела свой любимый брючный костюм цвета горького шоколада с тоненькой серебряной полоской, серебряный топ и черные, свободные балетки — на ноге вместо эластичного бинта была мягкая повязка и другая обувь просто не налезала, хотя знала, что, если будет дождь она обязательно промокнет.

Понимая куда она едет, Кира сняла часики и кулон, спрятала их в сейф в спальне, оставив только сережки с бриллиантиками — подарок Валентина и колечко с бриллиантовой «дорожкой» — подарок Павла. Из сейфа она взяла пачку долларов, положила деньги в сумочку и, закрыв Лариона в кабинете, пошла к машине.

В восемь они были уже в следственном изоляторе и, отстояв очередь, Кира подошла к окошку с заполненным наполовину бланком — написала только свою фамилию и фамилию мужа…

Стоя в очереди и глядя на этих несчастных женщин, у которых близкие оказались в тюрьме (по их собственной вине или по воле случая), которые тащили им сумки с едой на свои последние рубли, Кира испытывала неловкость перед ними за свой фиктивный брак, за то, что сердце ее не рвется на части от безысходной тоски и разлуки с любимыми, как у них, и что стоит она среди них довольно равнодушная, хоть и обеспокоенная за судьбу «мужа», готовая сделать для его освобождения, все возможное и невозможное, но ругающая себя и уже жалеющая, что позволила втянуться себя в эту авантюру, подвергая свою жизнь и жизнь своих близких опасности.

Стоя у Киры за спиной, Стас закрывал ее своей мощной фигурой от посторонних глаз и Кира, сунув за решетку незаполненный бланк, отсчитала из пачки долларов семнадцать сотенных купюр и протянула девушке в форме: