Жена проклятого князя

Откликом пришла волна освежающей силы, стряхнула белесый туман наваждения – и Андре увидел совсем рядом спину принца Себастьена, услышал безумные требования: отречься, покаяться. Все происходящее в зале казалось сном и бредом, состоящим из множества обрывков: звуков, образов, мыслей, запахов, один безумнее другого. Разве могла быть реальностью страшная полупрозрачная старуха с обожженным до кости лицом, но в роскошном платье и королевских драгоценностях? Разве могла она смеяться и плакать одновременно, жалуясь на нестерпимый жар и подлость императора? Разве мог принц Себастьен обвинять отца в том, что он сжег его без суда и следствия? Нет, конечно же, нет… Где же Морис? Морис обязательно поможет Андре выбраться отсюда, спастись от наваждения. Морис!

Андре показалось, что он кричит во все горло – но он услышал лишь жалкий нечленораздельный сип. Придворные, которых он пытался растолкать, не поддавались, и тогда Андре оттолкнул кого-то, кого-то отбросил – кажется, это был гвардеец в алой форме…

– Драккар, помоги мне! – Язык не желал слушаться, и тело не желало сворачивать от цели, и белесые ментальные щупальца толкали Андре все ближе к Морису, приказывая убить, немедленно убить! И Андре даже сумел увидеть их источник: монаха в белой рясе, прячущегося за колонной.

– Грасси, какого демона? – Капитан схватил его за руку, но недостаточно крепко.

Белесый туман заставил Андре вывернуться и взмахнуть кинжалом – но нет, Андре не позволил отравленному клинку коснуться Драккара.

– Менталист на восток-северо-восток, монах, – каким-то чудовищным усилием воли вытолкнул из себя Андре, вырываясь из хватки ошеломленного капитана и бросаясь к Морису.

Время словно замедлилось, а ментальный туман вдруг рассеялся, позволяя Андре четко увидеть и оценить творящееся в зале безумие. Вот красный от гнева император что-то втолковывает старшему сыну, одновременно делая знак гвардейцам окружить его. Вот Пресветлый Владетель за плечом императора хмурится, что-то говорит императору, одновременно пытаясь опутать принца Себастьена светящимися золотыми нитями – но нити отскакивают от принца, словно вода от раскаленного металла. Вот герцог Конте, услышавший о менталисте, оборачивается к дальней колонне и запускает в нее сияющий сгусток заклинания. Вот Морис замечает кинжал в руке Андре, бледнеет и шагает почему-то не назад, а навстречу. И вот сам Андре – отталкивая ничего не видящего вокруг Себастьена, бросается на Мориса, занося клинок…

И не может ничего, ровным счетом ничего поделать с ментальным приказом, овладевшим его телом: ни остановиться, ни опустить руки, ни направить кинжал в себя, ничего! Будь прокляты святоши!..

Словно в ответ на его проклятие зеленое сияние подхватило его, пронизало насквозь, даря небывалую легкость и ясность. Обманчивую легкость, потому что его тело уже летело в прыжке, и между клинком и Морисом оставалось всего ничего…

Андре сам не понял, как сумел так извернуться, что клинок миновал тело намеченной жертвы и вонзился в паркет – в пальце от горла Мориса…

Он очнулся лежащим на принце, дрожащим и обессиленным, с раскалывающей голову болью, но живой. И Морис был жив. А ментальное воздействие исчезло – и Андре точно знал почему. В самый последний момент он услышал предсмертный вопль мага-святоши, которому герцог Конте выжег мозги. Жаль, поздновато.

– Взять его! – раздался приказ императора.

И тут же Андре вздернули на ноги, вытащили из ножен шпагу и приставили острие к его горлу.

– Не сопротивляйся, а то мне придется тебя убить, – прозвучал полный сожаления голос Драккара.

– Убил, убил принца Мориса! Волк взбесился! – раскатился по залу панический вопль, а над всем этим хохотала, надрывалась старуха в короне, тыкала пальцем в императора:

– Убийца, убийца!

Нет, не в императора, а в стоящего за его левым плечом Пресветлого, который сверлил ее ненавидящим взглядом и тщетно пытался остановить какой-то светящейся сетью. Ее и принца Себастьена: он рвался из рук держащих его гвардейцев, хохотал и тыкал пальцем в императора, в точности, как призрак королевы-матери:

– Убийца, убийца!

Себастьен одержим, со всей ясностью понял Андре. Грасси раскачал его сам, а теперь пустил в ход тяжелое орудие, и как ему только удалось привести во дворец призрак сгоревшей в пожаре королевы?!

А потом он встретился взглядом с императором и прочитал в пылающих бешенством глазах свой смертный приговор. Император, в отличие от Пресветлого, не видел призрака королевы-матери, да и никто в зале, кроме Андре и Себастьена, не видел. Зато император видел, как Андре чуть не убил Мориса, Пресветлый уже успел подсказать, кто виновен в сумасшествии Себастьена, а от слов герцога Конте о внушении и необходимости разбирательства император отмахнулся.

Жаль, подумал Андре, позволяя гвардейцам связать себе руки, я так и не помогу Морису разобраться в этом сумасшествии. Но может быть, успею ему сказать о призраке королевы-матери, и он хоть что-то с ней сделает.